Читаем Когда замуж, Инка? полностью

Когда замуж, Инка?

Я кладу этому конец, чтобы не разреветься у него на глазах. Все, наслушалась! У меня учащается дыхание, и я плачу, как ребенок из-за сломавшейся игрушки. Срываю с головы парик, отшвыриваю телефон. Он со стуком падает на пол – плевать!

Я чувствую себя униженной дурой – совсем как в детстве, на игровой площадке. Чувствую себя уродиной.

Я сползаю с кровати, тащусь к зеркалу и вижу в нем свою черную персону. Плач усиливается, я задыхаюсь, захлебываюсь.

Проблема – это я сама. Вот по какой причине мне не видать любви. Я всегда ошибалась. Дело не в том, что я делаю, а в том, кем мне надо быть.

Я безжалостно скребу себе лицо, подбираю с пола телефон, хватаю ключи от машины. Парик забыт. Я накидываю пальто и бегу на улицу.

Дорога до Пекхэма занимает больше времени, чем обычно. Чудовищное движение! На счастье, магазины средств для волос еще открыты, и я врываюсь в тот, где была два-три месяца назад. Там я бегу в отдел ухода за кожей. Набираю все, что есть: кремы, мыла, гели, лосьоны, лишь бы с обещанием осветлить кожу. Вот он, залог красоты!

Тороплюсь с полными руками к кассе, не боясь, что меня могут увидеть знакомые. Становлюсь в небольшую очередь. Передо мной в очереди полная женщина с двумя пакетами накладных локонов.

Зная, что у меня красные заплаканные глаза, я смотрю в пол, оживая только для очередного шажка вперед. Передо мной уже только три человека, всего ничего.

Я готовлюсь сделать новый шаг, как вдруг слышу детский голосок:

– Простите, пожалуйста.

Я смотрю на девочку – и у меня разрывается сердце. Темно-шоколадная кожа, короткие курчавые волосы заплетены на затылке в косички. Глядя на нее, я вижу… я вижу… себя.

Ты красавица, Инка, – чудится мне папин голос. – Никому не позволяй в этом сомневаться. Помни, полуночное небо так же красиво, как рассветное.

Я смотрю на дребедень для осветления кожи, которую любовно прижимаю к груди, и чувствую физическую боль.

– Я сказала: извините, пожалуйста, – повторяет девочка. Я отхожу, она протискивается мимо меня, подол ее платьица подлетает над белыми носочками. Она хватает за руку мужчину в бандане.

Что я делаю? Я прихожу в себя, пролив одну-единственную слезинку.

Я покидаю очередь, извинившись перед кассиром из Южной Азии, который кричит: «Следующая!» Возвращаю все товары на место, хотя, наверное, ошибаюсь полками.

На улице меня так душат эмоции, что я теряю ориентацию: впервые в жизни не знаю, куда проехать по Пекхэму. Не могу управлять машиной – не то состояние. Мне надо побыть одной, в тишине.

Я полуслепо добредаю до парка, где когда-то ела на пару с Донованом курицу с картошкой, и падаю на ту самую скамейку. Слезы все текут, я не успеваю их вытирать. Я сдаюсь и даю им волю, позволяя себе неприличные, истеричные всхлипы.

– ИНКА?

Я поднимаю голову. Ко мне приближается Донован с коробочкой еды навынос. Я торопливо вытираю мокрое лицо. Господи, есть такое место, где мне не грозит встреча с ним?

– Что случилось? – Он подбегает к скамейке, роняет на нее свою коробку, обнимает меня.

– Всё! – От отчаяния я колочу себя кулаками по коленям. – Почему я вечно недостаточно хороша?

– Дело в работе? – Теперь его лицо совсем близко к моему.

– Нет, не в работе, а в… в…

– Семья?

– Нет, не семья. Господи, как же мне неудобно!

Донован массирует мне плечо, не отрывая от меня взгляд. Я смотрю на свои ноги, только что переставшие дрожать.

– Тот парень, да? – спрашивает он чуть погодя.

Я вскидываю голову и понимаю, что больше не смогу сдерживаться. В голову ударяет кровь.

– Я просто хочу, чтобы меня принимали! Принимали такой, какая я есть. Такой, какой я выгляжу. Во что верю. Чтобы мне не нужно было идти на компромисс с собой. Включая мою девственность. Я такая, какая есть, такой и принимайте – или не принимайте. Я устала от попыток меняться.

Донован пристально на меня смотрит. У меня вздымается грудь.

– Извини. Сама не знаю, что на меня нашло.

– Не извиняйся, – говорит Донован. – Т ы такая, какая есть, здесь не за что извиняться. Во что веришь, в то и веришь. Ни одна женщина не должна заключать сделок со своей совестью, тем более ты. Не знаю, что у тебя произошло с твоим другом, но человек, которому ты предназначена, будет относиться к тебе как к королеве.

Из-за этих его слов я почему-то роняю еще одну слезу. И еще одну.

– Ну перестань, Инка. – Он привлекает меня к себе. Я рыдаю у него на плече.

– Я совсем потеряла себя, Дон…

Он обнимает меня еще крепче, погрузив подбородок мне в волосы.

– Я теряю себя и уже не знаю, как снова отыскать.