Когда запоют мертвецы

Неожиданно толпа загудела, и из тени выступил человек.

Родной брат Дисы Бьёрн встал перед судьями, отставив ногу и подперев рукой бедро. Рука то и дело сползала, и он снова водружал ее на место. Выглядело это комично, и Эйрик едва сдерживался. В отличие от предыдущего паренька, который робел перед публикой, Бьёрн явно готовился к выступлению. Пастор краем глаза проследил, чтобы Диса отступила в толпу, где брат не узнал бы ее.

– Уважаемая лёгретта и господин судья, я пришел рассказать вам всю правду о моем зяте по имени Эйрик Магнуссон. Это дьявол в облике человека! Пока его не было в нашей жизни, и я, и сестра жили в ладу с Божьим законом…

– Как же навредил вам обвиняемый? – уточнил судья, явно обескураженный такой бескомпромиссностью.

– Поймите меня правильно, ваша честь: я очень радовался за Тоурдис, когда к ней посватался преподобный. Никогда не чинил им препятствий, дал щедрое приданое, как желал бы наш покойный отец. Но что я получил взамен? Злобу, зависть и черную неблагодарность! Когда женился я сам, Эйрик Магнуссон, по всей вероятности, положил глаз на мою жену Рагнхильд. Стоило ему переступить порог моего дома, как все пошло наперекосяк. Из тихой застенчивой девушки Рагнхильд превратилась в ведьму: перечила мне, не справлялась с работой, а вдобавок не могла зачать… Я понял, в чем дело, лишь когда сестра, явившись в гости, стала угрожать мне черной магией. Она высмеивала меня и заявляла, что на меня наслано бесплодие, оттого я не могу подарить жене ребенка.

Эйрик уже не улыбался, и складка у него между бровями стала глубже.

А Бьёрн тем временем продолжал:

– Я усердно молился, но дома дела не налаживались. А однажды после визита преподобного, когда ночью я попытался лечь с Рагнхильд, на меня напали демоны. Они щипали и кусали меня, забирались в рот и жалили язык, прославляя Сатану и преподобного Эйрика из Вохсоуса, коего называли своим хозяином. Спросите его, ваша честь, насылал ли он демонов? У меня до сих пор остались следы!

Мужчина в запале сдвинул ворот рубашки, обнажив розовые пятна размером с монетку. Прошло много времени, но они оставались на коже ядовитым напоминанием о его распущенности и злобе. Пробсты и фугты подались вперед, чтобы рассмотреть укусы. Эйрик уже знал, каков будет следующий вопрос, который задаст ему судья по особым делам Клаус Хедегор.

– Эйрик Магнуссон, – медленно произнес судья, – насылали ли вы бесов на своего шурина Бьёрна Маркуссона?

– Да, ваша честь.

Он мог бы солгать. Диса потребовала бы от него именно этого. Эйрик знал, что жена не смотрит на него в этот момент, старается даже не слушать, а лишь копит в себе злость – жаркую, но бессильную. Он должен был соврать. Но он поклялся на Библии, прижался губами к Писанию, закрывая себе путь к отступлению.

Эйрик всегда знал, что балансирует на тонкой невидимой грани, а то, что он делает во благо, может в любой момент обернуться против него. Колдовство обещало власть, процветание и беззаботную жизнь. Соблазн воспользоваться этой силой ради благополучия – своего и семьи – всегда был велик. Вот почему Эйрик так старательно отвергал его. Друзья шутя называли его бессребреником, потешаясь над тем, что сын законника живет в скромной землянке и кормится тем же, чем его приход. Казалось, одна Диса понимала, почему Эйрик так поступал. Она ворчала, но никогда всерьез не заставляла его что-то менять. Поддашься соблазну раз, и второй дастся легче, а потом снова и снова, пока не попадешь в замкнутый круг…

Наказание за ошибку – вечные муки.

Судья нахмурил брови:

– Повторите, что вы сказали, преподобный!

– Я сказал, что насылал бесов на Бьёрна Маркуссона, ваша честь.

– Чтобы они кусали и терзали его?

– Именно так. Мой шурин дурно обращался со своей женой, и я наслал бесов, чтобы остановить его.

Клаус Хедегор вздохнул. Он расспросил у Бьёрна, как именно тот обращался с Рагнхильд, но формально за братом Дисы не водилось никаких грехов. Он никогда не ограничивал ее в еде, давал ей кров и одежду… Да, поколачивал, но разве возбраняется проучить нерадивую жену? Не оттого, что кулаки чесались, а ради пользы! Примерный супруг должен заботиться о благополучии семьи.

Судья усталым голосом спросил у Бьёрна, есть ли у того еще что рассказать, и, конечно, у негодяя нашлось. Больше всего Эйрика потрясло, что Бьёрн, ничтоже сумняшеся, обвинил его в совращении Стейннун! Шурин заявил, что именно после визита пастора девушка понесла и родила уродцев. Поэтому Эйрик и освободил свою полюбовницу, как только представилась возможность. Это абсурдное обвинение Эйрик отверг, но по лицам судьи, фугтов и пробстов уже пробежала тень сомнения. В этот раз, отпустив Бьёрна, они совещались гораздо дольше.