Когда земли окутает мрак

Хед оторопело пригляделся и признал в незнакомке девочку из деревни Морэй, которая с лесными притекла. Странно, что они ее по пути не сожрали. Хотя чего странного, тут же одернул он себя. Хотели в доверие втереться, вот ее и притащили. Мол, глядите, мы какие молодцы, девчонку выручили.

Хед устало вздохнул и неопределенно махнул рукой.

– Шла бы ты отседова. Трактир для тебя неподходящее место.

– Не могу, – качнула головой та. – Мне помощь твоя нужна.

Хед горько усмехнулся.

– Не шибко ты везучая. Нашла худшего помощника из всех.

– Я лучшего нашла, – упрямо насупилась девочка.

Кузнец устало вздохнул.

– Ну, и чего тебе надо? Денег при себе у меня больше нет. Сам я уже изрядно набрался. Да и не в духе кому-то помогать. Разве что до дома проводить могу, – брякнул он.

Запоздало вспомнил, с кем говорит, и прикусил язык. Но глаза девочки тут же разгорелись, как угольки.

– Нет у меня дома! И идти мне некуда! Да скоро все тут будут как я. Ты этого тут сидишь и дожидаешься?

* * *

Тэя перевела дух. Ей непривычно было говорить так со старшими. Отец всегда учил ее вести себя уважительно. Но отец был мертв. А скоро и все они последуют за ним. Не всё ли теперь равно, как разговаривать?

– Про что ты толкуешь? – нахмурился кузнец. – Деревню обнесли надежной защитой. А у старейшины есть драконье пламя. Так что можешь спать спокойно, пусть не дома, но у той же Формэры, ничего с тобой не случится.

Тэя насупилась.

– Не пойду я к Формэре. Она противная. И вообще! Ты ошибаешься! Деревня в опасности. И старейшина нам не поможет.

– С чего это вдруг? – нахмурился кузнец.

– А с того, что он странников в темницу бросил! – запальчиво выпалила та.

Лицо Хеда потемнело.

– Это он еще мягко с ними, – прошипел он. – Уж я бы им спуску не дал!

– Они меня выручили! – воскликнула Тэя. – И Хейта была со мной добра. Все они. Ну и пусть что оборотни! Они правда хотели помочь. И только они и могут. Ты ведь сам это знаешь. И хотел потолковать с ними, пока не узнал, что они из лесных.

Хед сверкнул глазами.

– Я не стану у оборотней и бандитов помощи просить. Разговор окончен. Ступай.

Тэя открыла было рот, но кузнец тут же рявкнул:

– Пшла, кому говорю!

Она подскочила на ноги, лицо полыхало от ярости и обиды. Она повернулась, чтобы уйти, и вдруг помедлила, оглянулась на кузнеца.

– Элэя часто вспоминала о тебе, – холодно проговорила она. – Мне будет ее не хватать.

Хед поменялся в лице.

– Ты знала Элэю?

Тэя кивнула.

– Будь мой отец в плену, я бы уже у оборотней в ногах валялась, просила, чтоб помогли. Но мой отец мертв. Эти твари задрали его, когда я в погребе сидела.

Заслышав это, кузнец вздрогнул и как-то иначе, с большим уважением поглядел на девочку.

– А Элэя, быть может, еще жива, – продолжила она. – И тебе не надо у них в ногах валяться. Достанет освободить. Помощь они предложат сами. Ведь хорги похитили их друзей.

– Оборотни – наши заклятые враги. Такие же, как упыри и эти… хорги, – ответил Хед.

– Враг моего врага – мой друг, – ответила Тэя словами, когда-то услышанными от отца.

Кузнец сдвинул брови, по лицу его бродили тени. Эта щуплая, но бесстрашная девочка так напомнила ему сестру, ведь для него Элэя навсегда и осталась ребенком, даром что выросла. И он вдруг остро почувствовал – это неспроста. И откажи он Тэе сейчас, после сам себя жизни лишит, если эти твари прежде не помогут.

Хед отставил кружку и решительно поднялся из-за стола.

– Твоя взяла. Идем!

Привалившись спиной к холодной стене, Харпа сердито взирала на толстую крысу, деловито копошившуюся в грязной соломе. День в темнице прошел на редкость погано.

Закованные конечности затекли и противно ломили, от затхлой вони и голода к горлу подступала тошнота.

Еду не принесли. Не только ей – никому. Вернее, принесли, но не дали. Проклятый страж сожрал всё сам. Не упустил он и шанса вволю над ними поглумиться.

Расхаживал по темнице взад-вперед, уплетая за обе щеки свежеиспеченные пирожки с мясом и щедро нахваливал мастерство кухарки Формэры, их особенный сочный вкус, жар соленой начинки и хруст подрумяненной корочки.

Харпа глядела на него исподлобья, представляя, как вышибает дверь, впивается когтями в обнаглевшего мужика и разрывает ему горло. Ничего такого она бы, конечно, не сделала, окажись по правде на свободе, но мечтать об этом было всё равно приятно.

Брон казался безучастным. Однако на лбу его собрались морщины и выступили капли пота. Оборотня донимала рука. Кости срастались быстро, как и положено, но при этом причиняли нестерпимую боль. Словно кровь в руке закипала, а кости превращались в расплавленный металл.

Мысли Брона были всецело поглощены пропавшими друзьями. Ему виделась Хейта, распластанная на земле в луже собственной крови. Тело неестественно выгнуто, в остекленевших глазах, словно в слюде, застыли ужас, безысходность и мука. Представлялся Мар, весь переломанный. Глаза несчастного замирали, и тело, словно по чьему-то беспощадному волшебству, обращалось в прах.