Когнитивные войны в соцмедиа, массовой культуре и массовых коммуникациях

Нина Спутницкая увидела еще и такие трансформации: «Официальный дискурс в советские времена предпочитал апеллировать к образу медведя, а серый хищник имел исключительно отрицательные коннотации: уголовник, носитель хаоса. Даже в оттепельное время он представал в облике хиппаря и алкоголика, демонстрировал неконтролируемые приступы агрессии и навязчивые фобии, связанные с зайцем (серия о „Маугли”, добротная экранизация, следовала букве источника, а „Волк и теленок” Михаила Каменецкого по сценарию Михаила Липскерова – исключение, подтверждающее правило). Однако мифологема волк-пес весьма эффективно использовалась тем же официальным дискурсом до советского периода. Песья голова на седлах опричников означала собачью преданность, передвижение отрядами по дорогам во исполнение царского указа ассоциировалось с волчьей стаей. Заметим, отношение к собаке-волку в определенной мере маркирует отношение художника к официальному дискурсу. Достаточно вспомнить резко отрицательное отношение Сергея Эйзенштейна к опричнине, продемонстрированное в „Иване Грозном”. Сегодня в России мифологема волка-пса снова актуальна. Официальная культура обратилась к ней как к символу стайного поведения и рабской преданности. Сама за себя говорит группа байкеров „Ночные волки” и патронаж их действующим президентом. Контаминация с опричниной здесь очевидна, а волк становится как бы семейным тотемом, волшебным помощником власти. Интерес к хищнику согласуется с монархическими амбициями, ведь волк, в отличие от медведя, не содержит прямых ассоциаций с Россией. Реабилитация волчьей темы в современной российской культуре находит себя и в анимации. Актуализация этого персонажа (франшиза „Иван Царевич и Серый Волк”, „Савва. Сердце воина”) и его вариаций из семейства млекопитающих отряда хищных (рисованные песики из проектов „Белка и Стрелка”, „Барбоскины”) есть своего рода реакция массовой культуры на инициативы правящей элиты. Хотя собака выступала и в советское время своего рода дублером медвежьего символа. Тем более тому были известные основания: достаточно вспомнить мотив собаки в космосе, когда она представляла и советского человека, и человечество вообще. Но „серый” не был ни медиатором, ни модератором, гладиатором он тоже не был. Однако сегодня „носитель антигосударственных начал” меняет статус» [9].

В нашей голове мир никогда не бывает хаотичным. Все в нем имеет начало и конец, множество причинно-следственных связей. Никто не хочет жить с хаосом в голове. Даже конспирологическая картина мира лучше, чем отсутствие какой-то картины мира вообще. Введение новых причинно-следственных связей, нарушающих уже выстроенные, массовое сознание воспринимает как опасность, отсюда внимание к такому явлению, как культурные войны (см., например, оценку Западом мультфильма «Маша и Медведь» [10], а также российскую реакцию на это [11]).

Есть картины мира более короткого периода, например, советская картина мира, которая удерживалась в течение 70 лет. Но и она вобрала в себя много дореволюционных характеристик и во многом продолжает жизнь и сегодня. Лучшее из советской культуры вполне живо и сейчас. Изменился и тип потребления культурного продукта. Постепенно человечество теряет способность слушать и читать, концентрируясь именно на чем-то одном, а не занимаясь чем-то другим заодно. Массовая культура хороша тем, что дает возможность делать несколько дел сразу.

В принципе интересен феномен классической культуры. Да, она создавалась немногими и для немногих. Однако ею могут пользоваться следующие поколения, тем самым охват аудитории увеличивается. Массовая культура рассчитана в основном на потребление сегодня и сейчас, причем всеми, но она слабо транслируется в будущее. Свойственное ей упрощение становится тормозом для трансляции в другие времена, поскольку там также могут создавать такие же произведения из-за их простоты.

Фейки – это определенный аналог массовой культуры, которая тоже максимально ориентирована на потребителя. Правда, фейки мимикрируют под рядового человека как своего автора. Информационную войну выигрывают фейки, создаваемые и распространяемые индустриально, поскольку они используют массовый ресурс для своего распространения – самих пользователей.

Даниил Дондурей активно исследовал управляемое создание картины мира для россиян. Телевизионщиков, занятых этим, он даже называл «смысловиками» по аналогии с другой важной когортой российского общества – силовиками.

Отсюда можно сделать следующий вывод: если силовики удерживают нужную картину мира, пользуясь инструментарием физического пространства, например, борьбой с протестами, то смысловики сами создают активно внедряемую модель мира, чтобы не допустить альтернативы уже не в физическом, а в информационном и виртуальном пространствах.