Кого не взяли на небо

— Мы уходим, — ответил сержант Волчьего Сквада, — Конец пути — дальше ехать некуда.

Леопард остановился возле аккуратного двухэтажного домика, целя стволом орудия в гордую башню маяка.

— Вы выйдете наружу? — обрадовалась Сехмет, — Вот и прекрасно: спасибо что подвезли, мы подождём вас тут, рядышком.

По обшивке заскрежетали длинные ногти вурдалаков, а резиновые подошвы их кед противно скрипели, встречаясь с влажной от росы бронёй.

— Выходим, не выходим — не имеет значения, — заявил Скаидрис, тыча пальцем в монитор наводчика, — Белая балтийская ночь закончилась и вам по-любому пиздец.

Седая мгла, окутывающая просторы Балтики, рассеивалась; на горизонте появился красный диск восходящего солнца.

— Ты ошибаешься, извращенец, — прозвучал басовитый ответ львиноголовой богини, — Этот день особенный; он вполне соответствует грандиозному событию — встрече двух древнейших божественных сущностей — меня и старины Упуаут.

— Откуда знаешь, нигга, что я извращенец? — пробормотал лив, восхищённо наблюдая, как багровый солнечный диск закрывает другой — угольно-чёрный, беспросветный.

— Ты много о себе возомнила, чёрная толстая женщина, — пояснил Хельги, — То Фенрир глотает Солнце — грядёт Рагнарёк.
Мрак наползал со всех сторон, пожрав и седое небо и свинцовые волны разбушевавшегося моря. Светлая стрела маяка потускнела, будто осыпанная печной сажей.

— Солнечное затмение, — равнодушно заметил Монакура Пу, — мы остаёмся здесь бойцы: не ссать — Леопард оснащен великолепный оптикой, что позволит нам вести бой с драконом, покравшим нашего капрала, в полнейший темноте. Вот, кстати, и он, паскуда.

В сгущающейся вокруг тьме проявился силуэт чудовища — крылатый ящер возник из ниоткуда и устремился к маяку, намереваясь облететь башню вокруг. Но, когда по всем законам земной физики его страшенная башка, увенчанная тремя парами рогов, скрылась за стрелой, и вот-вот должна была появиться на другой стороне, изумлённые бойцы узрели голову гигантского ворона — облетая маяк, дракон превращался в огромную птицу.

— Hael! — возрадовался Хельги, — Хугин пожирает Фенрира!

— Задом наперед, — согласился лив.

— Это же Грим, — возмутился Монакура, — Что за бляцкий маскарад?

Дракон исчез; вместо ящера на потемневшую гальку косы опустился ворон, и, едва его когтистые, чешуйчатые лапы коснулись камней, Грим также пропал, обратившись миниатюрной женщиной в чёрном платье, отороченное вороньими перьями.

— Мунин обратился Фрейей, — восторженно заявил Хельги, — Древние саги врут или что-то пошло не так: где воинство Хеля, сокрушившее светлых богов Асгарда?

— Вылезайте оттуда, собачьи прихвостни, — в головах бойцов раздалось знакомое хриплое карканье Грима, — Госпожа уже высадилась на берег; приветствуйте её, как подобает верным воинам Великого Волка.

— Грим, дружище! — обрадовался Пуу, — Ты зачем в бабу превратился? И что за нахуй здесь творится?

— Ты всё ещё задаёшь этот бессмысленный и глупый вопрос, воин? Учись чистому видению, бодхисаттва: воспринимая события свежо и беспристрастно ты постигнешь шуньяту — Великую Пустоту, что есть всё и ничего. Кстати, я ни в кого не превращалась и всегда являлась, как ты выразился бабой. Меня зовут Бадб.

— Монакура, Монакура Пуу, — ответил бодхисаттва, восхищённо разглядывая через точную оптику волнующие изгибы женского тела обтянутого чёрной тканью, — Однако же мы с бойцами не вылезем: тута обретается толпа голодных упырей и в темноте мы станем для них лёгкой добычей.

— А это мы сейчас исправим, — усмехнулась Бадб, отступая в сторону; за маленькой брюнеткой показались ещё три фигуры: рослая женщина в драных лохмотьях цвета жухлой соломы и ещё одна, напоминающая бубновую королеву — бледную лицом и в красных шелках — вели за руки белокурую девчонку в грубом, запятнанном кровавыми разводами рубище.

— Сигни! — радостно воскликнули танкисты.

Спутницы маленькой ярлицы остановились и разжали ладони. Девочка воздела вверх руки, словно взывая к небесам. Широкие рукава рубища сползли вниз, обнажив глубокие порезы на детских запястьях.

Свита Сехмет, до того времени застывшая подобно экспонатам в музее восковых фигур, заметно оживилась. Вурдалаки вытягивали тощие шеи; ноздри широко раздувались; тонкогубые рты приоткрылись, обнажив длинные острые клыки.

— Молодая, девственно чистая кровь, — улыбнулась Сехмет, — Клянусь потрохами Птаха — сегодня необычный день!

— Воистину, Госпожа, — молодая женщина в коротком облегающем топике нетерпеливо шагнула в сторону кельтских ведьм, — Семь лет я не вкушала сочной нежной детской плоти: мы отпробуем от этого милого создания прямо сейчас!

— Обожди, Пиша, — приказала Сехмет, прихватив её за локоток.

Та яростно скинула голову: тонкие косички её волос рассыпались по смуглым татуированным плечам.

Ржавые петли пронзительно скрипнули, дверь домика смотрите распахнулась.

— Ты притащила сюда нагараджу? — Арманда указала стволом Диемако на ту, что назвали Пишей; женщина стряхнула с плеча руку богини и теперь медлила, переводя взгляд сияющих тусклым серебром глаз с предводительницы на маленькую девочку.