Кого не взяли на небо

— Кто, блядь, они? — упиралась Соткен.

— Сейчас узнаешь, соберись, мамочка, — лив прижался щекой к прикладу штурмовой винтовки, — Готова убивать?

Эти слова сразу успокоили маленькую женщину. Она вскинула винтовку и всё её внимание сконцентрировалось лишь на одном предмете: прицеле её канадского Диемако. Они двинулись вперёд, и вскоре наткнулись на встречающего.

Какая-то тварь, держащая пылающий факел в неестественно вывернутой руке, тащилась посередине улицы,    погружённой в сумрачную дымку. Оно направлялось к ним, хромая на одну кривую ногу и тяжело приволакивая вторую. Причёска калеки напоминала загнутые назад рога.

Соткен замерла, опустив ствол. Существо резко размахнулась и факел понёсся в кривушку со скоростью камня, выпущенного из мощной пращи. Короткая очередь разорвала сумрак — горящий снаряд, в который превратилась унылая лучина, разлетелся в воздухе сотнями пылающих искр и потух, но прежде, чем свет углей погас, Соткен увидела, как голова одетого в сарафан урода разлетелась кровавыми ошмётками, приняв в себя пару доз свинца калибра семь шестьдесят две.

— Если хочешь остаться живой, стреляй даже в Иисуса, ведущего за ручки твоих мамочку с папочкой.

Скаидрис ловко отпрыгнул в сторону от внезапно рухнувшей сверху откуда-то сверху бочки, и бросился вперёд. Соткен припустила следом: туда, где за очередным тёмным поворотом мерцали отблески красного пламени.

Поворот. Очередная узенькая улочка смутно освещалась пожаром, пылающем в оконном проёме нависающего над ней этажного выступа, накренившегося так сильно, что казалось: вот сейчас верхняя часть здания, грязно-бежевая, расчерченная косыми линиями каркасных балок, непременно отвалится и, упав вниз, похоронит под собой долговязого мальчишку и кривоватую женщину в алом сарафане.

Дома, разделённые проулком, ровно остервенелые калеки, что размахивают клюками, сражаясь за объедки, упёрлись друг в друга уродливой конструкцией из толстых балок, косых балкончиков и шатких, прогнивших мостков. На одной из поперечины, в самой середине проулка, болтались, слегка касаясь полуразложившимися ступнями брусчатки мостовой, пяток висельников, облачённых в истлевшие лохмотья. Они раскачивались на своих верёвках, улыбаясь жуткими оскалами облезших лиц.

— Сейчас полезут. Будь осторожна: пара ошибок и ты мертва. Хуярь хедшотами. Посматривай по сторонам — может на коломёт наткнёшься. Превосходное оружие, — Скаидрис проверил магазин, и мягко пошёл вперёд: в этом кошмарном месте лив чувствовал себя вполне уверенно.

Соткен услышала свист: что-то пронеслось в воздухе и с хрустом впечаталось в стену справа от неё. Из-за висельников показались неясные силуэты. Перекошенные существа, напоминающие людей, попавших под копыта рыцарских дестриеров, робкой толпой полезли на узкую улочку, путаясь друг в друге, ногах повешенных, и в своих собственных конечностях. Гниющие, покрытые язвами руки сжимали факелы, ржавые кухонные тесаки и разделочные ножи. Потом они принялись кидаться, и делали это с виртуозной меткостью. Пылающие лучины и столовые приборы, обломки деревяшек и булыжники с мостовой — вот, чем потчевали непрошеных гостей.

«Тяжелей всего увернуться от кусков разлагающейся плоти», — поняла Соткен, мечась по влажной брусчатке.

Ломти гнилого мяса, отрываемые жителями от собственных тел, сочились густой, отвратительной жижей: вонь вокруг стояла неописуемая.

— Этого мне всегда не хватало, — Скаидрис отлепил от щеки приклад калаша в глубоко вдохнул, наслаждаясь, — Но теперь я в полной мере ощущаю местную атмосферу.

В сознании Соткен возник образ высокого белобрысого парня, стоящего на концертной площадке перед сотнями своих фанатов. В руках у Ингви дохлая ворона и вокалист упоённо обнюхивает трупик, настраиваясь на волну. Она улучила момент и нежно чмокнула лива в грязную щёку.

Скаидрис слегка выдвинулся вперёд и, передвигаясь словно танцор: «шаг вперёд, вправо, влево, два шага назад, иии, раз-два-три, раз-два-три» — начал методичный отстрел зачумлённых мертвецов: головы тех разлетались, словно гнилые арбузы — зомби орали и мёрли, хихикая, но не кончались. А затем включили музыку.

— Я одна это слышу? — крикнула Соткен.

Источника, откуда раздавался тягучий гитарный рифф, щедро разбавленный партией заупокойных клавиш, не существовало: звук рождался в пространстве вокруг них.

— Нравится? — вопросил лив и тут же тоненько пискнул: железяка, напоминающая молоток, угодила ему в плечо.

Скаидрис упал на одно колено, морщась от боли, Соткен встала над ним, прикрывая товарища.

— Без ранений не пройдём, — пробормотал тот.

Сверху распахнулись ставни, доселе наглухо закрытые, и на бойцов посыпались горящие обломки, потом прилетела пылающая бочка. Кривушка едва успела отскочить в сторону, зацепилась ногой за выпирающий булыжник мостовой и неуклюже растянулась, больно ударившись спиной о рукоятку самурайского меча. Вставать не спешила, дождалась, пока над ней просвистели в полёте два ржавых тесака, факел, крутящийся, словно огненное колесо факира, и ещё что-то вязкое и мокрое, что забрызгало её лицо тошнотворной жижой.