Кого не взяли на небо

Осилив остатки напитка, предводительница непринуждённо и громогласно рыгнула; бочонок полетел вслед за ковшом — отапливать огромную средневековую залу. Она оперлась двумя руками, обутыми в коричневые проклёпанные перчатки мечника, на стол и слегка наклонилась вперёд, обратив лицо к князю, который вдруг перестал разглядывать свой совершенный маникюр; его обе руки осторожно легли на тонкую трость перед ним.

— То есть ты, Князь, изменник и лжец, побеждённый и отвергнутый изгнанник, неудачник, да к тому  же ещё и иудей, предлагаешь  мне, ещё ни разу за много тысяч лет не проигравшей ни единого сражения, стать твоим бойцовым псом?

— Сукой, если брать в расчёт твой нынешний облик, — поправил её изрядно побледневший мужчина.

Его левая рука крепко сжала блестящую трость, так, что длинные холёные пальцы побелели от напряжения, а правая потянула за набалдашник, выполненный в виде головы рогатого демона, обнажая тусклую сталь узкой шпаги.

Монакура неуловимым движением резко распрямился, оказавшись в вертикале, огромная рука сжимавшая ножку кривобокого табурета, уже начала свой стремительный полёт, целя в посеребрённый висок благородно посаженной головы. Ворон метнулся к краю стола с грацией боевого кота, его клюв устремился в бездонный чёрный глаз лукавого.

Йоля подняла вверх руку и громко щёлкнула пальцами, словно испанскими кастаньетами; бросившиеся в схватку, равно как и князь, выхвативший клинок, завязли в тягучем и липком воздухе, что сгустился вокруг, подавляя любое движение. Пара чёрных пёрышек, что выскользнули из крыла чудовищного ворона, парили в воздухе, слабо подрагивая и наклоняясь из стороны в сторону.

Йоля, ничуть ни замедлившись, окинула взглядом трёх застывших персонажей и, смачно вписав щелбан по вороньему клюву, довольно хихикнула:

— Возвращаю должок, ворона.

Она вновь повернулась к гостю, что кривил свой надменный рот в немом возгласе, и сказала:

— Думаю наша встреча зашла в тупик, поэтому я предлагаю попробовать ещё раз.

Она сложила потрескавшиеся губы очаровательной трубочкой и нежно дунула застывшему мужчине прямо в лицо.

* * *

Окованная тяжёлыми железными полосами, массивная дверь казарменной залы распахнулась, и на пороге возникла Аглая Бездна. Сконфуженная девушка уставилась на Йолю, сидевшую у жарко натопленного камина, огромного ворона, что напоминал сгусток мрака и забинтованного сержанта, босого и голого по пояс.

— У нас гости, — неуверенно начала она, но вновь замолчала, потерянно вращая головой из стороны в сторону, точно дятел в поисках трухлявого ствола, полного вкусных жучков.

Йоля ободряюще кивнула ей, подняв вверх руку в коричневой перчатке и произвела вращательное движение, имитирующее раскручивающиеся лопасти боевого вертолёта. Аглая захлопнула свой отвисшей рот и, раскрутившись по приказу, выпалила:

— Там этот мужик, что нанимал нас, но помытый, причёсанный, без шапки-пидорки и без подарочков.

— Да, да, пусть заходит, — бросила ей Йоля, зачерпнув ковшом на длинной ручке остатки эля со дна пузатого бочонка, примостившегося возле неё на земляном полу.

Высокий мужчина в старинном, плотно облегающем его стройную фигуру, зелёном охотничьем костюме, появился вслед за девушкой, замершей на пороге. Он нежно и обходительно приобнял Аглаю за плечи и решительно отодвинул  со своего пути.

— Князь, — бархатным голосом мурлыкнула Йоля, не потрудившись снять свои роскошные, жутко чумазые ноги с грязной столешницы.

Почтительно кивнув госпоже лейтенанту, мужчина стремительно двинулся вперёд, к кособоким табуретам, окружающих гнилой стол, ровно как стая трусливых гиен, вьющихся вокруг умирающего льва, в надежде откусить кусочек плоти и остаться живыми.

Брезгливо отодвинув носком изящного сапожка одного из инвалидов, Мастер собрался грациозно присесть на краешек оного, но вдруг застыл; по его хищному лицу пробежала тень, омрачив благородные и властные черты. Он поднял руку, затянутую в манерную узкую перчатку, и прикоснулся к виску, слегка посеребрённому ранней сединой, потом поднял свои чёрные глаза и уставился на троицу за столом.

Йоля тихонько сидела на табуретке, тиская в руках глиняную кружку с остатками эля. Склонив медно-красную голову к плечу, она уставилась на посетителя отсутствующим взором, будто бы рассматривая сквозь него кирпичную кладку стены. Взгляд широко распахнутых жёлто-зелёных глаз напоминал неосознанный собачий — когда тупая, огромная сука волкодава изучает тебя пристально, и, вероятно, сама не понимает, что ей больше хочется: поиграть с тобой в мячик или откусить половину лица. Сходство с глупым, но опасным зверем дополняла струйка вязкой слюны, стекающая с уголка прекрасно очерченного, приоткрытого рта. Перемотанный окровавленным тряпьём Монакура Пуу издевательски   скалился, обнажая огромные дыры в передних зубах, Грим же открыл клюв, высунул вперёд длинный, красный и острый язык, что абсолютно не походил на вороний, и по-человечески уселся на собственный хвост, имея вид законченного идиота.

— Тебе, Сатана, садиться никто не предлагал, — нежно пророкотала красноволосая девушка.