Кого не взяли на небо

Вот серебряный ураган, крутящийся среди колышущегося воинства, останавливается: огромный Волк встаёт на задние лапы; в руках у зверя странное оружие: лезвие меча на длинной рукояти. Теперь время едва двигается. Движения зверя чётко выверены, он словно танцует: страшная глефа неотвратимо вертится, медленно, будто в кровавом киселе — доспехи призрачных воинов взрываются фонтанами багряной пыли, гротескные шлемы слетают с плеч вместе с головами, пепел и прах мертвецов оседает на брусчатке.

Вот щербатый полумесяц испускает ядовитые, мерцающие лучи: серый мех хищника воспламеняется, Волк хрипло воет, запрокинув к чёрному небу оскаленную пасть и бьёт кончиком меча о землю, та исходит глубокими трещинами, и вырвавшиеся наружу сгустки пепельного клубящегося тумана затмевают жёлтый свет, гасят отравленное пламя.

Вот волшебное противостояние прекращается: на площади вновь танцует женский силуэт, невозможно быстро вращая мечом, а уцелевшие солдаты, сбившись в жалкую кучу, отходят к стенам покосившейся кирхи.

Вот запертые ворота церкви распахиваются с пронзительным скрипом, а в тёмном проёме распахнутой двери появляется силуэт чудовища, тускло поблёскивающего потемневшей сталью готического латного доспеха.

Щетинясь шипами гофрированного доспеха, с грохотом и лязгом, ужасный монстр, роста в котором не меньше монакуровского плюс ещё шлем, выдвинулся вперёд, на залитую кровью и жёлтым светом кривого полумесяца мощёную площадь.

— Дани Ёж! — огромный рот Бездны распахнулся в удивлении.

— Гортхаур Жестокий! — вторил ей поражённый сержант.

Они, опираясь друг на друга, кряхтя и охая, медленно побрели к предводительнице, замершей у ворот кирхи.

Чудовище держало в руках двуручный    кеттенморгенштерн, жуткая голова которого, свисающая с длинной цепи,  щетинилась острыми колючками.

— Вупувавут! — заявил тёмный повелитель, обвиняюще тыча в красноволосую девушку указующим перстом.

— Чё, бля? — Аглая Бездна недоуменно воззрилась на Йолю, — Вы знакомы с этим клоуном?

— Это император юга или человек-глаз? — спросил Монакура, ухватив девушку за плечи.

— Кто что видит. Я наблюдаю невъебенно здорового римского центуриона. Очередная неуклюжая шутка Князя. Отойдите в сторону, мои хорошие, — Йоля нежно, но настойчиво высвободилась из лап сержанта.

Она ухватила рукоятку ятагана, торчащего из плеча сержанта, и резко дёрнула. Монакура охнул и упал на колени.

— Ещё немного боли, — на мостовую полетело извлечённое из широкой спины копьё.

— Вупувавут! — настойчиво повторил рыцарь, медленно раскручивающий своё страшное оружие.

— Йоля! — хрипел Монакура, — С каких таких херов он тебя на поединок вызывает? Давай пристрелим его и пойдём отсюда: мы отработали контракт. У меня ещё осталось несколько патронов.

Сержант извлёк из кармана автоматический Глок и щёлкнул предохранителем.

Йоля уставилась на сержанта; что-то тёплое мелькнуло в её жёлто-зелёных звериных глазах, ровно  на долю секунды, но Монакура успел поймать это «что-то» и, восприняв осколок пролетевшего чувства, как команду, два раза нажал на спусковой крючок. Одна пуля, срикошетив от вычурного изгиба шлема, унеслась вверх, убивать небожителей, другая смялась в гармошку, встретившись с латной кирасой.

— Вот гандон бронированный, — с досадой проговорил побледневший Монакура; кровавое пятно на его плече стремительно увеличивалось в размерах.

Он разочарованно покрутил головой в поисках весомого аргумента, и его взгляд остановился на бронзовой жопе, гордо стоящей на широко расставленных крепких ногах, обутых в пижонские ботфорты.

Йоля застыла перед великаном с опущенным к земле мечом, склонив медно-красную голову к плечу.

— Вупувавут! — глухо и радостно завопил бронированный монстр и бросился вперёд, вертя над головой цепным моргенштерном, а предводительница Волчьего Сквада двинулась ему навстречу лисьей походкой манекенщицы, неспешно демонстрирующей новое ошеломительное мини.

Когда между сближающимися противниками оставалось шага четыре, что-то огромное просвистело в воздухе и впечаталось в шипастого рыцаря. Эффект превзошёл столкновение обломка скалы, выпущенного из осадной катапульты и пассажирского аэробуса, под завязку набитого пустыми пивными банками.

Бронзовая задница, что метнул раненый сержант, разбрызгала латный доспех в стальные сопли. Огромная туша грохнулась навзничь, страшенный кистень отлетел далеко в сторону; звуки падения гиганта купила бы любая метал-банда для интро своего нового альбома, и за бешеные деньги.

Так Жиль де Риньяк, великий французский дуэлянт и непревзойдённый фехтовальщик, спустя несколько сотен лет после своей смерти, поверг ниц ещё одного противника.

Монакура тоже упал, сильно побледнев лицом. Встревоженная Аглая бросилась к нему, а Йоля — к поверженному монстру, стремясь воспользоваться удачным подгоном своего сержанта.