Кока

– А чего спр-равляться, бана? Кого эвнух без яйцы пр-риведёт – ту и жар-р-рь, эли! – предположил Гагик, но Гольф поправил его:

– Лиубими жёна приведьот!

– Салу даси бабки – вин тоби теж жинку приведе, такой наволоч! – засмеялся Рудь, а Гагик воскликнул:

– Фуй, мама-джан, кого Салу пр-риведёт? Уличный шкур-р-р, гр-рязнулю, эли! Кто в тюр-рму будет идти тр-рахаться?

– А ты откуда про шмаль в Марокко знаешь, если там её не видно? – спросил Трюфель. – Гид рассказывал?

– Нет, там об этом молчат, запрещено говорить, если узнают – палками накажут. Это знакомый дилер, голландец Бен, рассказывал, он часто туда ездит за товаром…

Стук кормушки прервал рассказ Коки – обед.

Пока толклись у кормушки с мисками, беззлобно переругиваясь, Кока, забравшись на нары, вспоминал этого дилера Бена, у которого был свой кофешоп на площади Дам в Амстердаме, и Кока, наезжая, всегда покупал у него хороший товар по стабильной цене. Как-то раз Бен сказал, что у него на этот раз качество не очень (его поставщика поймали, пока не нашёл нового), на что Кока, закалённый в тбилисских войнах за кайф, ответил, что они с Беном давно знакомы, можно сказать, партнёры, и если у одного партнёра случается промашка, то второй готов разделить с ним проблему и расходы, поэтому он, Кока, купит то, что есть, – “ты же должен оправдать затраты?”. Это очень понравилось Бену и скрепило их дружбу. Бен, лет сорока пяти, широкоплеч и высок, сам ничего не курил и не пил, жил с украинкой Олесей, работал в своём кофешопе с часу дня до шести вечера. И за это время ручей приходящих за дурью не иссякал: люди стояли в очереди, чтобы сдать свои гульдены, марки, фунты и франки и получить заветный пакетик с пахучей травой. “Работа не бей лежачего! – думал Кока. – Сиди себе, нарезай под музыку ровные пластиночки, отвешивай траву, клади в целлофан и меняй на деньги, а деньги неси в банк. Так цветёт умная Голландия!”

Бен сам на машине ездил в Марокко за товаром. На вопрос, не шмонают ли на пароме, Бен усмехнулся:

– Паромов в день несколько. На один загружается сто машин зараз. Как всё это шмонать, если дурь спрятана в тайнике? Притом на пароме так воняет бензином, железом, дымом, газами, гарью, что никакая собака не найдёт!

После обеда все улеглись отдыхать, только на верхних нарах переругивались Рудь и Тёща, хоть места много, Рудь ворчал:

– Ти, як хитрий жид, захопив весь простир! Посунься, не те викину вниз!

– Сам хитрый жид! Что тебе, места мало? Тут и слон ляжет! – отбивался Тёща.

– Нехай слон на тебе ляже, мабуть, приэмно тоби буде, – не успокаивался Рудь, копаясь и шурша, а Кока, прикрикнув на них, вспомнил своего дворового соседа-еврея, одногодку Аарона, который однажды в хинкальной признался Коке по пьяни, что с детства больше всего боялся и стыдился прослыть “жадным хитрым жидом”, поэтому всю жизнь старался быть щедрым, открытым, добрым и честным. А сейчас они переезжают в Израиль, и он не знает, как ему быть: надо ли оставаться прежним честным добряком или нужно срочно переобуваться и становиться хитрым, злым и жадным? – на что Кока посоветовал ему смотреть по ситуации, заочно трудно говорить, сам увидишь, какова жизнь в боголюбивом Израиле. Не пройдёт доброта – снижай обороты, включай другие рычаги! К грузинским евреям прибейся, их там большая община, все врачи и адвокаты, они тебя в обиду не дадут, научат, как себя вести и ставить, недаром бабушка доверяет только еврейским врачам: “Они одни имеют истинное сострадание к людям, потому что сами много страдали!”…

А наверху Тёща продолжал заливать про слонов:

– В старые времена в Америке в штате Теннесси слониха Мэри в цирке задавила насмерть четырёх детей, сев на них разом, – они стояли в группке. И слониху без суда и следствия, судом Линча, казнили. Как? А через повешение! Это надо же умудриться – слона вешать? Какая же виселица его выдержит?

Рудь сонно отвечал:

– На пидйомному крани, напевно, як зараз в Ирани вишають.

В таких разговорах и развлечениях дни шли незаметно. Зэки находили себе занятия, а Тёща и Трюфель даже сетовали, что нельзя, как в загранице, в тюрьме учиться или делать что-нибудь полезное, но Кока ободрял их:

– Потерпите. В зонах можно и учиться, и дело найти по душе…

А на колкие реплики Рудя “А ти звидки знаэшь? Ти ж, кажуть, не сидив в зонах?” Кока таинственно улыбался, проникновенно смотрел хохлу в переносицу и веско отвечал:

– Знаю, раз говорю… Могу обосновать. – И этого было достаточно, чтобы больше вопросов не возбухало.

Очень хорошо! Пусть думают, что он, их руль Рауль, – бывалый и сидевший зэк, но скрывает это. Так солида, веса и уважения больше, а слова – увесистее и весомее!

37. Фемид слепоглухонем

Утром Коку разбудила грызня с верхних нар – опять поцапались Хаба с Гагиком. Чеченец, как обычно, ругает русских, обзывая их рабами, которые и других хотят обратить в рабство, а Гагик каркает в ответ:

– Без р-р-русскими пр-ропадёмся, эли! Тур-рция Ар-р-рмении сожр-рёт стопр-ро!