Кокон

Тетя сказала, что ей повезло: они приехали на вокзал заранее, в поезде она передумала, успела выскочить из вагона и даже попрощаться с Сяо Таном через окно. Она почти ничего ему не сказала, только плакала, в конце кое-как смогла составить единственную внятную фразу: я… я правда не могу с тобой поехать… А Сяо Тан даже не удивился, только сказал с горькой улыбкой: я знал, что ты останешься, но все-таки решил попробовать. Он тоже заплакал, потянулся и обнял ее через окно. Тетя не ожидала, что он будет так спокоен, думала, Сяо Тан обругает ее последними словами, поэтому растерялась и не знала, что сказать. После, вспоминая тот день, она всегда говорила, что на целом свете не найдется человека лучше, чем Сяо Тан, а она перед ним даже не извинилась. Только об этом она и жалеет? Я не спрашивал.

Вечером мы с ней снова забились в маленькую комнату. Вдвоем уселись на нижний ярус кровати и поначалу ни слова не могли друг другу сказать, как после долгой разлуки. Я спросил: почему ты не уехала? Тетя ответила: беспокоилась за тебя, а вдруг ты в самом деле натворил бы каких-нибудь ужасов? Нельзя бросать тебя без присмотра. Она погладила меня по ушам. Раньше тетя всегда так делала, чтобы утешить меня, когда я лежал с температурой. Глаза у меня защипало, по щекам покатились слезы. Тетя могла уехать, но предпочла остаться, до нее так еще никто не поступал. И все ради меня. Я сказал: помнишь, гадатель говорил, что ты не сможешь оторваться от дома, что тебе суждено всю жизнь провести на одном месте? Она кивнула: я тоже об этом подумала, когда возвращалась сегодня с вокзала. Наверное, он сказал правду, почему иначе при одном виде поезда у меня и сердце зашлось, и ноги подкосились, словно я иду на казнь. Грусть грустью, но когда я решила остаться, на душе сразу полегчало. На обратном пути увидела Наньюань из окна автобуса, да так и разрыдалась, всех пассажиров перепугала. Слезы текли ручьем, ничего не могла с ними поделать, иду по рынку и вытираю, дядюшка Чэнь из овощной лавки испугался, спросил, что со мной стряслось. Откуда им знать, что я пережила этим утром? Я как будто успела съездить на юг и вернуться домой. Тетя печально улыбнулась: я такая растяпа, надо было доехать хотя бы до Сюйчжоу[75], а там поворачивать обратно, тогда бы я хоть ненадолго вырвалась из Цзинаня.

Когда она немного успокоилась, я сказал: если не хочешь, чтобы я натворил ужасов, расскажи мне все, что знаешь. Тетя замолчала, потупилась и потерла ладони. Я добавил: если не расскажешь, я все равно рано или поздно выясню. Она вздохнула: дело не в этом, просто я правда не знаю… Я сказал: тебе давно известно, что вторым преступником был Ли Цзишэн, так? Она покачала головой: я не знаю, правда. Я просто предположила, что это мог быть он. Тогда я спросил, откуда у нее появилась такая догадка. Тетя еще немного помялась и наконец заговорила.

Вскоре после самоубийства Ван Лянчэна Ли Муюань стал часто появляться у дома Ван Лухань, обычно он приходил туда после заката, постоит немного под окнами, потом уходит. Однажды тетя притворилась, будто идет мимо; завидев ее, Ли Муюань испугался и поспешил прочь. Потом она заметила, что куда бы ни шла Ван Лухань, Ли Муюань всюду следует за ней. Но не тайком – Ван Лухань явно видела, что идет не одна. Так они и ходили – на рынок, в продуктовый магазин, в аптеку – и всю дорогу молчали. Но однажды Ван Лухань отправилась на угольную станцию, нагрузила тачку брикетами и покатила домой. По дороге тачка перевернулась, брикеты рассыпались по земле, Ли Муюань бросился их подбирать, но Ван Лухань с силой его оттолкнула. Он пошатнулся и упал, а когда встал на ноги и снова взялся за брикеты, Ван Лухань снова его толкнула. И так несколько раз, в конце концов она сдалась, отошла в сторону и смотрела, как Ли Муюань собирает уголь, а потом разрешила ему докатить тачку до дома.