Кокон

– Надеюсь, вы поможете Чэн Гуну, – сказала тетя. – Дедушку нашего потеряли, так парня сберегите.

– Что на меня надеяться, надейтесь на Бога. Он всех видит, всех бережет. – Тетушка Юнь надела маску и ушла.

Тетя поставила пиво на стол и протянула Шаше огромный плетеный мешок:

– Твоего папу в больницу не пускают, он попросил передать это тебе.

Шаша проворно вытащила из мешка шоколадку, сорвала обертку и принялась жевать. В судке, который принесла мне тетя, оказались жареные свиные ребрышки и корни лотоса. Я оглядел еду: недурно, напоминает последний ужин смертника перед казнью. Тетины глаза покраснели: Чэн Гун, не пугай меня так. Я похлопал ее по плечу: попроси тетушку Юнь, чтобы она поскорее выпустила меня отсюда. Я взаперти без всякой пневмонии с ума сойду. Тетя ответила, что постарается. А перед уходом почему-то сказала Шаше: вы с Чэн Гуном должны заботиться друг о друге.

Я открыл пиво, сел на кровать. Дикторша перечисляла, сколько новых жертв унесла атипичная пневмония в каждой провинции, она говорила очень медленно, как будто пересчитывала людей по головам. Я сжимал пульт, мечтая включить перемотку. И заодно перемотать вперед весь сегодняшний вечер. В конце концов решил пораньше лечь спать, выключил телевизор и свет, лег в постель. Стоило мне закрыть глаза, как шорох стих, а Шаша прекратила жевать. Вокруг повисла тишина, я не слышал даже дыхания. Но чувствовал, как Шаша сидит в темноте, уперев в меня зеленые кошачьи глаза. Перевернулся на другой бок, лег лицом к стене. Тишина в палате продолжала раздуваться, как воздушный шар, я надеялся, что Шаша пошевелится или кашлянет, пусть она сделает что угодно, только бы этот шар лопнул. И тут зазвонил телефон. Я вскочил.

– Угадай, где я! – крикнул в трубку Большой Бинь.

– Лучше ты угадай, где я.

– Я в Чикаго, скоро у меня обед с Ли Пэйсюань. Не думал, что она согласится… Я уже до смерти извелся, не знаю, что ей сказать. Как думаешь, можно прямо спросить, есть ли у нее парень?

Я подошел к столу, открыл пиво.

– Приготовил небольшой подарок, не знаю, понравится ли ей… Как думаешь, лучше сразу его вручить или в конце? Не молчи, у меня сердце стучит как ненормальное…

– Лучше так, чем если бы совсем не стучало.

– Ты что?

– Цзыфэн в реанимации.

– Что случилось?

– Атипичная пневмония, нас тоже поместили в карантин. – Мне не хотелось произносить вслух имя Шаши.

– Как же так…

– Знаю, что не должен был портить тебе настроение. Но… кто знает, жизнь такая хрупкая. – Я дал отбой и допил пиво.

Шаша с ничего не выражающим лицом сидела на своей кровати. Вдруг она сказала:

– Мы умрем, да?

Вместо ответа я открыл новую банку пива. На улице поднялся ветер, окно заскрипело. Не у нас, а в соседней палате. Интересно, починили они задвижку в триста семнадцатой? Эта палата много всего повидала, и как ни старался я от нее отделаться, в конце концов все равно оказался заперт по соседству, слушаю, как скрипит знакомая оконная рама. Ко всему прочему я заперт здесь вместе с Шашей. Жизнь – скучнейшая штука. Шаша так и глядела на меня со своей кровати, пакет с чипсами по-прежнему лежал у нее на коленях, но она к нему не притронулась. Почему она не ест? Она ведь только это и умеет. Наверное, Шаша даже отдаленно не представляет, что такое горе или безнадежность. Живет как в бреду и никогда не теряет аппетита к жизни.

Я влил в себя последнее пиво и с головой залез под одеяло. Тело горело, губы пересохли, вероятно, у меня начался жар, я все-таки заразился. Вот и хорошо, теперь меня уже ничто не удивляло.

Я скорбно уснул и даже видел сон, там было много людей, кажется, они пришли меня навестить. А я чувствовал, как на меня что-то давит, и сонно размышлял, что это демон явился по мою душу. Потом что-то мокрое залезло мне в рот и стало там копошиться. Я резко проснулся, открыл глаза. Надо мной нависало лицо Шаши, глаза ее блестели в темноте. Потом она нырнула вниз и зарылась лицом у меня между ног, хвостик на ее затылке заскакал вверх-вниз, словно взбесившийся кролик. Я с трудом приподнялся на локтях, дыхание мое все учащалось. Шаша оседлала меня, руками стиснула меня за бока. От скачки резинка с волос у нее слетела, и они рассыпались по плечам, она что-то безостановочно бормотала, будто заклинание читала. Не в силах сдерживаться, я кончил. И в ту же секунду понял, чтó она бормочет: скоро умрем, скоро умрем, мы скоро умрем. Она улеглась рядом, обдавая меня густым горячим дыханием. Вали на свою кровать, тихо прорычал я. Она лишь прижалась теснее. Я оттолкнул ее, но она снова притиснулась.