Кокон

К твоему появлению наша компания успела сдружиться, мы много времени проводили вместе. Иногда на переменках Большой Бинь и Цзыфэн подходили к моей парте, садились рядом и начинали с серьезным видом обсуждать какую-нибудь ерунду. Ты сидела на своем месте и равнодушно за нами наблюдала. Думаю, одноклассники уже рассказали тебе, кто мы такие. И предостерегли: держись от них подальше.

Поэтому я совсем не удивлялся тому, что за всю первую неделю ты не сказала мне ни слова. Больше того, я был готов, что так пойдет и дальше. Но на второй неделе ты неожиданно заговорила. Во время одной из перемен Большой Бинь позвал меня после школы в гости – у их собаки недавно родился щенок. Когда он отошел, ты вдруг спросила:

– Что за собака?

– Немецкая овчарка. – Чтобы ты не испугалась, я поспешно добавил: – Но щенки же милые.

Ты молча кивнула. А перед последним уроком повернулась ко мне и спросила, можем ли мы взять тебя с собой. Я и удивился, и обрадовался. А ты осталась такой же безучастной, отвернулась и больше со мной не заговаривала. Я даже подумал, что мне все это послышалось.

Тем вечером во дворе дома Большого Биня ты погладила неприветливую овчарку-мамашу, прижала к себе щенка, поцеловала его в мордочку, а потом зачерпнула грязными руками пригоршню попкорна и сунула в рот – точно так же, как мы.

Большому Биню и Цзыфэну ты сразу понравилась, они решили, что ты – наш человек. А мне твое дружелюбие показалось немного вымученным и наигранным. Потом я узнал, что на самом деле тебе просто хотелось вернуться домой немного позже. С того дня мы часто играли вместе после уроков. Ты выбрала нашу компанию только потому, что нам всем некуда было спешить после школы.

Ты любила игры, в которых можно было носиться сломя голову, – “брось мешочек”[44] или жмурки, обожала забираться на деревья и лазить по кустам. Тебе нравилось как следует вспотеть и испачкаться, будто только это и делало веселье настоящим весельем. Еще ты любила визжать, иногда посреди игры без малейшего повода заходилась резким криком. Не переводя дыхания, визжала до хрипоты, после чего удовлетворенно закрывала рот и обводила нас торжествующим взглядом, словно твой крик только что пробил дыру в небе. Потом, заметив, что ты вот-вот завизжишь, я быстро подходил сзади и зажимал тебе рот. Твои зубы влажно щекотали мою ладонь.

Скоро в нашей компании ты стала решать, как и во что играть. Не желая долго следовать старым правилам, ты постоянно их меняла. Даже в “брось мешочек” мы играли по-разному: иногда правила разрешали ловить мешочек только одной рукой, иногда бросающий должен был повернуться спиной к остальным игрокам. Придумав очередное правило, сначала ты всегда советовалась со мной, а после обсуждения мы объявляли его остальным. Правила не могли быть слишком сложными, здесь нас ограничивали умственные способности Шаши. И все равно нужно было постоянно ей подсказывать, напоминать, что правила изменились. Бывало, что Цзыфэн начинал скучать и пытался испортить игру, его приходилось то и дело одергивать. Иногда у меня появлялось странное ощущение, что мы с тобой – родители, которые вывели своих детей поиграть на улицу.

Скоро я понял, что мы научились понимать друг друга без слов, – например, играя в прятки, мы не сговариваясь бежали в одно и то же укрытие. Однажды Большому Биню выпал жребий водить, он отвернулся и стал считать, а остальные бросились врассыпную. За библиотекой, почти вплотную к стене, в несколько рядов рос бамбук. Я встал на цыпочки и боком пробрался вдоль стены вглубь зарослей. Было начало лета, пышный ярко-зеленый бамбук плотно скрывал меня своей листвой. Не успел я похвалить себя за находчивость, как вдруг бамбук зашелестел. А потом я увидел, как ты крадешься ко мне с другой стороны. Ты медленно приблизилась и встала рядом; мы вжались в стену, стараясь не задеть листву. Накануне прошел дождь, в узком и длинном коридоре между стеной и бамбуком висела влага, как в промоченном водой сне. Тени от бамбуковых листьев падали на твое лицо и едва заметно качались, хотелось потянуться и смахнуть их. Но ты вдруг сама потянулась и скрюченным пальцем защекотала у меня под мышкой. Я передернулся, пытаясь отделаться от твоего пальца, и бамбук зашелестел. Ты расхохоталась, я бросился зажимать тебе рот, и в конце концов нашу бесшумную борьбу прервал звук приближающихся шагов. Большой Бинь все-таки напал на след. Закусив губы, мы замерли, не смея вдохнуть. В зарослях показалась длинная палка, шарившая среди бамбуковых стволов. Надежды на спасение не осталось. Мы зажмурились, понимая, что с минуты на минуту заросли перед нами раздвинут и нас обнаружат. В темноте я почувствовал, как ты сжала мою руку. Твоя ладонь была мягкой и влажной, словно гриб в лесу после дождя.

Много лет спустя Большой Бинь вспоминал эту сцену: он раздвигает бамбук, а там мы – стоим и держимся за руки.

– Знаешь, какое было ощущение? Как будто застукал вас в постели, – пробормотал однажды Большой Бинь.