Кокон

Мамино появление нарушило спокойную жизнь в дедушкином доме. А дедушка спокойствие очень ценил. В то время он готовил новый труд по медицине, а мама засела в соседней комнате, многословно изливая бабушке свои страдания, она говорила и говорила, потом снова начинала рыдать. Потеряв всякое терпение, дедушка решил положить этому конец: он велел маме ехать в Пекин и прекращать прятать голову в песок.

– Но вы должны помочь мне восстановить справедливость! – сказала мама.

– Каждый сам разбирается со своими делами, – ответил дедушка. – Никто тебе не поможет. Завтра же поезжай в Пекин.

Маму это вывело из себя, она закричала, стала упрекать дедушку в бессердечии, потом припомнила свекрам все старые обиды, говорила, что они с самого начала ее ни во что не ставили, заставляли молча сносить все оскорбления, а теперь и вовсе хотят от нее избавиться.

Дедушка больше ее не слушал. Сложил в портфель стопку бумаг со стола и пошел работать на кафедру.

– Цзяци, собирай вещи! – крикнула мама. – Мы уезжаем!

Под сочувственным взглядом Пэйсюань я собрала ручки, положила в пенал. Никто не спрашивал моего мнения. Никто и никогда. Меня постоянно таскали туда-сюда, как цветок в горшке.

– Скажешь Чэн Гуну? – попросила я Пэйсюань, забрасывая рюкзак на плечо.

Мы с мамой поехали в гости к тете, тоскливо отметили там Новый год. В праздничную ночь дядя потащил меня запускать фейерверки. Крыша в кладовке протекла, и фейерверки с петардами оказались подмочены талой водой; дядя поминутно чиркал спичкой, пытаясь их зажечь, тонкий мрачный огонек загорался и почти сразу гас. Я все ждала, что фейерверки взмоют ввысь и разорвут ночное небо, но перед глазами висела безмолвная чернота. Ночная мгла, напоминавшая отлитую из чугуна маску. Я разжала уши и опустила руки.

Вот так уныло и прошел Новый год. Только тут я поняла, скольких трудов стоила та фальшивая радость, которую мы разыгрывали, встречая праздник в гостях у дедушки с бабушкой, она была результатом стараний каждого члена семьи. А теперь все бросили стараться.

Зимние каникулы в том году были очень короткими, почти сразу после Нового года у нас начались уроки. Меня снова отправили к бабушке. А мама взяла с собой тетю и наконец поехала в Пекин, сказала, что ей надо в последний раз поговорить с моим папой. “В последний раз” – зловещие слова. Я понимала, что мама напрасно старается, но во мне еще теплилась крохотная надежда. Вдруг папа сжалится и передумает разводиться.

Я снова вернулась в вашу компанию. За зимние каникулы много всего произошло. Вы с Цзыфэном научились кататься на велосипеде. Собака у Большого Биня снова забеременела.

– А муж у нее тот же самый, что в прошлый раз? – спросила я.

– Нет, теперь это белый пес с длинной шерстью, гораздо красивее той дворняги.

Выходит, даже собаки понимают, что негодного супруга надо менять на кого-нибудь получше.

Вы видели, что у меня ни к чему нет интереса, я была вялой и поникшей. Я ждала новостей. И через несколько дней дождалась. После ужина бабушка попросила меня остаться в гостиной.

Она сказала, что мама согласилась на развод.

– Я пока не хотела тебе говорить, но дедушка настоял на этом.

– А что будет со мной? – тут же спросила я. – С кем я останусь?

Судя по бабушкиному взгляду, я задала очень странный вопрос.

– Ты останешься с мамой. А папа… Боюсь, он пока не сможет приехать в Цзинань.

Я замотала головой.

– Я договорилась с мамой, ты пока будешь жить у нас, как раньше, – добавила бабушка.

– Я не согласна! – Я развернулась и убежала в свою комнату.

С того самого дня, как мама приехала из Пекина в слезах, мне следовало догадаться, что этим все и кончится. Но я верила в существование некоей мощной силы, которая крепко связывает нас с папой, верила, что эта сила не даст нам разлучиться. Разве может он так запросто исчезнуть из моей жизни?

В марте они оформили развод. Для этого папа приехал в Цзинань, но задержался всего на день, тем же вечером он должен был возвращаться в Пекин. До отъезда оставалось немного времени, и он решил зайти к дедушке. Меня никто не предупредил. Поэтому после школы я как обычно болталась на улице и не спешила домой. К счастью, Пэйсюань нашла меня и сказала, что он приехал, – хоть однажды сделала что-то полезное. Ничего вам не объясняя, я со всех ног кинулась домой.

Толкнула дверь, в гостиной было пусто. Они сидели в кабинете. Я подошла к прикрытой двери и услышала суровый дедушкин голос:

– Нет, тебе ни в коем случае нельзя жениться на Ван Лухань!

Папа собирается жениться. Сердце у меня упало.

– А разве я спрашивал твое мнение? – ответил папа. – Просто ставлю в известность.

– Кто угодно, только не она! – взревел дедушка.

Я забежала в кабинет и схватила папу за руку, хотела его увести. Оставшееся время должно принадлежать мне, разве можно тратить его на скандалы? Но папа даже не взглянул на меня, резко выдернул руку, шагнул вперед и впился глазами в дедушку:

– И как тебе только стыда хватает мне запрещать? Вспомни-ка, что ты сделал! Неужели все забылось?

Дедушку передернуло. Дрожащими губами он тихо проговорил: