Кокон

Пока его не было, я успела многое обдумать и как будто резко повзрослела. Лучше бы это случилось раньше. Тогда бы я знала, как себя с ним вести. И сегодняшний день прошел бы иначе.

Из-за холода хозяева спешили поскорее закрыться. Но папа не возвращался, и хозяин уже несколько раз подходил к моему столу узнать, где он. Я немного забеспокоилась: вдруг папа ушел и бросил меня здесь? Набралась смелости и спросила, можно ли мне выйти его поискать. Хозяин недоверчиво меня оглядел и решил пойти вместе со мной.

На улице мы сразу увидели папу, он сидел на тротуаре, привалившись спиной к промерзшей стене. Голова свесилась между коленей, рядом стояла пустая бутылка. Я долго его трясла, и наконец папа поднял голову.

– Я заснул.

Хозяин взял деньги, буркнув напоследок: “Да уж, с таким отцом натерпишься горя”.

Папа, шатаясь, поднялся на ноги. Я хотела взять его под локоть, но он меня оттолкнул. И мы медленно пошли обратно той же дорогой. У дедушкиного дома он сказал, что не будет подниматься, зайдет в другой раз. И к лучшему, мне не хотелось, чтобы бабушка с дедушкой видели его таким пьяным.

Я одна шагнула в черный подъезд и обернулась посмотреть на папу. Шатаясь, он стоял на том же месте, черный плащ плескался на ветру.

– Зайду к тебе через пару дней, ладно? – нежно, почти умоляюще сказал он.

Как я хотела написать эти слова на бумажке и положить ее папе в карман, иначе наутро он ни за что их не вспомнит.

Чэн Гун

– Дедушка, прием, прием.

– Прием, прием. Это Сяо Гун.

– Дай знак, если ты меня слышишь…

Я просидел в палате до полуночи, пока батарейки в рации не сели. Дедушка не отвечал. Нет, отвечал, точно отвечал, просто я его не слышал.

Эксперимент не удался. В конце концов мне пришлось признать этот факт. Но ведь для первого раза это вполне нормально? Все великие изобретатели добивались успеха только после многочисленных опытов. Так я себя утешал, но на душе все равно было скверно.

Дело в радиоприемнике. Я пришел к выводу, что низкое качество приемника не позволяет устройству для связи с душой поймать дедушкин ответ. Приемник слишком старый, местные радиостанции еще кое-как ловит, а иногородние нет, что уж говорить о голосе души! Мне нужен более продвинутый и чувствительный механизм, чтобы он мог уловить даже самую слабую электромагнитную волну.

Несколько дней я погрустил, а потом снова собрался с духом и пошел искать приемник. Старьевщик сказал, что сейчас у всех стоят музыкальные центры, кому нужны приемники? Раньше их почти в каждом доме можно было найти, но кто продал давно, кто выбросил. Он предложил мне поискать приемник на барахолке.

Утром в воскресенье я сел на одиннадцатый автобус и доехал на нем до конечной. Это была западная окраина города, там находился огромный сельскохозяйственный рынок, в северо-восточном углу которого притулилась крошечная барахолка. Я внимательно осмотрел все прилавки и действительно нашел там несколько радиоприемников. Но они мало чем отличались от приемника из триста семнадцатой палаты. Убогие и обшарпанные, они источали тот особый запах сырости и времени, который бывает только у старых вещей. Я почувствовал отвращение. Потому что они напомнили мне о маме с ее красивой грязной одеждой.

Но, взяв в руки подержанный немецкий приемник, я не уловил никакого мерзкого запаха. Даже издалека было видно, что он отличается от остальных. Я шагал к угловому прилавку, не сводя с приемника взгляда, словно он в любую секунду мог исчезнуть из виду. Он тоже был старым, однако старел благородно и напоминал бодрого пожилого джентльмена в отглаженном костюме. Ни пылинки даже на самых мелких резьбовых отверстиях и в решетке динамика, телескопическая антенна без намека на ржавчину, слегка удлиненный пластмассовый корпус коричневого цвета излучал нежное эмалевое свечение. Сверху и по бокам приемника было множество непонятных рычажков и кнопок, по правому верхнему краю шла надпись мелкими белыми буквами, буквы так стерлись, что ее было почти не разглядеть, и даже случись кому-нибудь на рынке знать немецкий, он все равно не смог бы прочесть, что там написано. Но это только добавляло приемнику таинственности. Может, белая надпись – оставленный кем-то тайный шифр? Интуиция кричала мне: это он! В приемнике немного барахлили контакты, но хозяин лотка пообещал, что после ремонта его можно будет настроить даже на Северную Корею. Лоточник рассказал, что приемник попал к нему лет двадцать назад после обыска, который хунвэйбины устроили в доме у каких-то капиталистов, это самая ценная вещь на его прилавке, и он долго не решался выставить его на продажу.

Побродив по рынку, я снова вернулся к тому прилавку, взял в руки приемник и внимательно его оглядел со всех сторон. Зажав в зубах увядший желтый бычок, лоточник сощурился и проговорил:

– Четыреста юаней. Выложишь четыреста юаней, и он твой.