Читаем Кокон (СИ) полностью

– В лесу, – пространно ответил тот, смотря куда-то в сторону.

– И что же ты делал в лесу? – Куроко поднял на него глаза и нахмурился.

– Гулял, наверное, – пожал плечами Сейджуро.

– Что значит «наверное»? – не унимался Тецуя, проявляя несвойственную для него настойчивость.

– Похоже, я страдаю лунатизмом или что-то вроде того. Наверное, последствия комы, – Акаши снова перевязал свои пальцы. – Вчера после партии с тобой я, похоже, уснул, а проснулся уже сегодня в лесу. Абсолютно не помню, как там оказался.


– Так ведь… было и с Кагами-куном? – отстранившись, Тецуя поднялся на ноги и отошёл от брата. – Тогда ты тоже не помнил, как убивал его.

– Да. Ощущения очень схожи, – тут же согласился Акаши. – Сначала сильная ярость, а потом небытие. Хорошо, что в этот раз пострадали лишь деревья, – вздохнул он.

– Ты точно был один? – настороженно спросил Тецуя.


Акаши отвёл взгляд, смотря куда-то в угол. На самом деле всё это время он был с Кагами, но сказать об этом Куроко – значит признать себя сумасшедшим.


– Да, рядом со мной из живых не было никого, – выпив только кофе, он поднялся на ноги и вышел из-за стола.


– Акаши-кун, ты снова что-то скрываешь от меня… – тоже не чувствуя аппетита, грустно произнёс Тецуя, глядя в свою тарелку. Однако, как только Сейджуро скрылся из вида, парень вскочил на ноги и, бросившись в свою комнату, схватился за телефон.


– Ну давай же, возьми трубку, Аомине-кун… – слыша длинные гудки, он нервничал всё больше, а сердце всё быстрее стучало в груди. И вот, когда он уже хотел бросить телефон и помчаться к другу домой, на том конце лениво раздался сонный голос.


– Да?..

– Аомине-кун! – Тецуя от возбуждения даже подпрыгнул. – С тобой всё в порядке?

– Тецу? – удивился друг. Похоже, он до сих пор не открыл глаза. – Ты чего так рано? Нет, не в порядке, ты меня разбудил.

– Но ведь уже девять… – рассеянно пробормотал Куроко, падая на кровать и облегчённо улыбаясь.

– И что? Для меня это рано, – послышался зевок, и Дайки что-то пробубнил.

– Хорошо, тогда прости меня, – мягко произнёс Куроко. – В следующий раз буду смотреть на часы, прежде чем тебе звонить.

– Не прощу, – проворчал Аомине. – Если не сходим куда-нибудь. У тебя ведь сегодня свободный день?

– Да, но… – Куроко задумался, вспомнив о состоянии Акаши. Он снова странно ведёт себя в последнее время.

– Слушай, сегодня же начинаются матчи по уличному баскетболу! – внезапно проснулся Дайки. – Я три месяца этого ждал. Пойдём, а? Заодно отработаем нашу комбинацию.

– Было бы неплохо, но… – Тецуя снова замялся, а Аомине, казалось, понял всё по его голосу.

– Акаши тоже может пойти. Конечно, не хочется видеть его каменное лицо, но если ты так волнуешься о нём, – с некоторой иронией произнёс Дайки.

– Вряд ли он сможет сегодня играть. И на ближайшем матче тоже, – мрачно признался Куроко.

– Что случилось? – Дайки тоже изменил тон.

– Он повредил пальцы. Сегодня даже нож не смог держать в руках. Думаю, там всё серьёзнее, чем кажется.

– И как же он это сделал? Сунул руку под миксер? Или копал ночью землю? – усмехнулся Аомине.


Куроко ненадолго замолчал, чувствуя, что они подобрались к сути всего происходящего.


– Дело в другом. Понимаешь… – Тецуя осекся, осознавая, что зашёл слишком далеко. Вдобавок, за дверью послышались торопливые шаги. Ему так хотелось поделиться своими сомнениями с кем-либо, что он совсем забылся.

– Позже расскажу, – пробормотал Куроко и отключился, слыша в трубке разъяренный голос друга.


– Акаши-кун… – он выскочил из спальни, перехватив брата в коридоре. Остановившись, тот медленно развернулся.

– Всё нормально, если ты об этом, – Сейджуро приподнял руку и шевельнул пальцами. – Я их снова перевязал.

– Может, стоит сходить в больницу?

– Брось, это всего лишь царапины, – усмехнулся он. – От этого ещё никто не умирал, – Акаши снова двинулся вперёд, как вдруг опять остановился и развернулся. – Или ты имеешь в виду, к другому врачу? – медленно спросил он, а его глаза наполнились незнакомой тьмой.


Куроко, поняв, на что тот намекает, замотал головой, однако слегка побледнел. Может, Сейджуро ненароком услышал его разговор с Аомине?


– Ты куда-то уходишь? – замечая, что тот одет, спросил Тецуя.

– Да, хочу кое-что проверить, – уклончиво ответил Акаши и быстро спустился по лестнице вниз. Тецуя, подождав несколько минут, тоже вышел из дома, решив проследить за братом.


Он не выпускал из вида красноволосый затылок, но держался на расстоянии от него. К счастью, природа была на стороне Тецуи, и ветер дул в лицо, не позволяя Акаши уловить запах омеги. Сначала Куроко показалось, что тот просто гуляет: парень медленно шёл вперёд, без определённой цели. Однако, когда они добрались до опушки леса, а затем вошли в чащу, Тецуя понял, что Сейджуро что-то разыскивает. Тот осматривал каждое дерево и хмурился, когда не находил того, чего искал. Но, через некоторое время, когда деревья обступили их со всех сторон и стали выше и толще, едва пропуская солнечный свет, Акаши остановился.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство