Читаем Кокон (СИ) полностью

– Да, мне снятся странные сны, – признался тот. – Постоянно один и тот же парень, который погиб. Я говорю с ним, и…


– Могу порекомендовать вам одного специалиста, – врач записал на листочке координаты. – Мой старый друг, профессионал в своём деле. Знаю его с института, так что можете ему доверять. Вы правы – я действительно лучше разбираюсь в физиологии, нежели в психике. Поговорите ещё с ним, – он протянул записку Акаши.


– Благодарю. И ещё один вопрос, теперь уже по вашей части. Я могу быть альфой?

– Физиологически вы – чистый бета, – покачал головой специалист.

– И нет никакой возможности?


Врач мягко улыбнулся, глядя в алые глаза Сейджуро, в глубине которых едва улавливалось волнение.


– Дайте-ка подумать… – он заходил по кабинету, глядя на свои плакаты, где было изображено строение человека всех полов. – По сути, беты ближе к альфам, нежели к омегам – у них сходная репродуктивная система, а отличие заключается лишь в нескольких деталях. Другое дело, что беты могут иметь потомство только с бетами, причём противоположного типа. Альфы же способны зачать ребенка с омегой как противоположного типа, так и своего. Если же представить на чисто теоретическом уровне возможность гермафродитизма относительно беты и альфы, то некоторые признаки, присущие альфам, могут быть не ярко выраженными, скрытыми, и внешне кажется, что это бета.


– Вот как, – выслушав его предположение, Акаши ещё больше нахмурился.

– Однако в моей практике такого прецедента не было, – заключил доктор. – Если же вы психологически чувствуете себя альфой, тогда вопрос стоит иначе.

– Нет, я не чувствую себя альфой, – тихо произнёс Сейджуро. – По крайней мере, сейчас.

– Если желаете, можно провести хромосомный анализ. Правда, это потребует много времени и средств, – предложил доктор.

– Нет, – мотнул головой парень. – Думаю, что это излишне. Спасибо за консультацию и осмотр, – он поклонился и направился к двери.


«Чушь, – выходя из кабинета, подумал Акаши. – Просто вбил себе в голову, что могу быть альфой. Доктор прав: альфа и бета в одном лице это что-то из ряда фантастики. А что касается скрытых признаков…»


Уловив знакомый аромат, Акаши остановился посреди коридора. Несколько секунд назад мимо него прошёл какой-то парень, однако Сейджуро не заметил его, и лишь запах привлёк внимание. Развернув голову он посмотрел назад и остановил свой взгляд на затылке с золотистыми волосами.


– Кисе? – негромко произнёс юноша, однако этого было достаточно, чтобы парень остановился и тоже развернулся.

– Акаши-ччи? – изумлённо хлопая глазами, воскликнул тот, подбегая к Сейджуро. – Вот это да! Сто лет тебя не видел! – в глазах бывшего одноклассника и члена баскетбольной команды засветилась искренняя радость.

– Да, я тоже, – без энтузиазма ответил Акаши, осматривая парня с ног до головы. Тот несильно изменился и стал даже миловиднее, чем раньше. Акаши никогда не был близок к нему, они всегда мало общались, несмотря на открытость Рёты. Странно, что он вообще узнал его по запаху, ведь раньше Сейджуро практически не ощущал его.


Кисе начал задавать кучу вопросов, пытаясь выяснить, где сейчас учится Акаши, встречается ли он с бывшими одноклассниками, продолжает ли играть в баскетбол.

– Да, в университетской команде. Куроко тоже там, и Аомине.

– Что? Аомине-ччи? – парень снова удивился, а Сейджуро уловил странное изменение в его аромате.

– Да, он поступил в тот же университет. Я и сам удивился, когда увидел его, – ровно произнёс Акаши.

– Вот как, – Кисе потупил взгляд. – А мне он ничего не сказал… – в колебаниях его голоса Сейджуро ясно уловил печаль. Так странно – Кисе было настолько просто понять, будто он читал его мысли.


– Я давно хотел спросить тебя, если ты не возражаешь, – осторожно начал Акаши. – Ты ведь… бета?

Кисе невольно вздрогнул, а потом рассмеялся, неловко почёсывая затылок.


– А я думал, никто не догадается, – сквозь фальшивую улыбку произнёс парень.

– Да, когда мы учились в школе, я так и не смог определить твою принадлежность. Однако сейчас, – Акаши сделал глубокий вздох, – я ясно это ощущаю. К тому же, ты очень талантлив. Это тоже сбивало меня с пути. Однако странно – у тебя есть причины скрывать свою сущность? – Акаши невольно сравнил его с собой, и не нашёл ничего общего. В отличие от него Кисе был простым и добросердечным парнем, не таящим в себе ярости и тщеславия. Рёта неожиданно перестал улыбаться и вновь опустил глаза.


– Были, – тихо произнёс он. – А теперь уже нет. Всё оказалось бесполезно…

– Это как-то связано с Аомине? – подметил Сейджуро, снова ощущая, что запах изменился.

– Он – альфа, – глядя перед собой, ответил Кисе. – Я никогда бы не смог стать омегой, поэтому хотел казаться хотя бы альфой, чтобы быть наравне с ним. Но естественно, что у омеги больше шансов заполучить его внимание. Он всегда смотрел только на Куроко-ччи… – с сожалением произнёс он, а потом вновь улыбнулся. – Но это всё в прошлом. Я уже давно забыл об этом.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство