Коктейль из развесистой клюквы

   Гоша Грохотулин, известный слушателям «Авторадио» как Игорь Раскатов, – мой старый знакомый. Когда-то мы вместе вели на телевидении ежедневную программу в прямом эфире. Тогда я имела возможность убедиться в том, что Гоша – не только на редкость талантливое трепло, но и невероятный оптимист. «Все к лучшему в этом лучшем из миров!» – любил повторять Гоша. Его непоколебимая вера в данный тезис доходила до абсурда. К примеру, когда однажды в эфир позвонил человек, у которого после продолжительной болезни скончалась любимая бабушка, Гоша «утешил» его, заявив: «Похороны – это, конечно, дорого, но представьте, сколько вы сэкономили на лекарствах!» Естественно, Грохотулина с телевидения уволили.

   – Итак, сейчас я расскажу вам о пробках! – объявил Раскатов-Грохотулин. – Кстати, спасибо всем, кто снабжает нас оперативной информацией о ситуации на дорогах! А ситуация эта такова: в настоящий момент имеют место быть пробки на улице Зеленой от Драмы до Дома книги, на Белогвардейской напротив сквера со слоном, на выезде из микрорайона Водников и на въезде в Пионерский. Стоят машины на пересечении Куприна и Рыночной. На Первомайской напротив Дворца бракосочетаний не работает светофор. Под Толстовским мостом авария: «Ока» оч-чень эротично залезла под поворачивавший длинномер, и теперь полсотни машин ждут, пока гаишники расцепят объятия сладкой парочки.

   Гоша громко захохотал. Я приглушила звук и посмотрела в окошко.

   Из темной аллеи легкой спортивной трусцой выбежала длинноногая Леля.

   – Все нормально? – спросила я, дождавшись, пока она сядет в машину.

   – Сейчас посмотрю, – Леля открыла конверт, содержимое которого нельзя было изучить в темном парке.

   Подавшись вперед, я через широкое плечо атлетически сложенной красотки еще раз посмотрела на снимки. Теперь, когда мне было известно, что в роли партнера-блондина выступал Борисов, мне казалось странным, что я не узнала его сразу. Личность партнера-брюнета продолжала меня интриговать, но я постеснялась спросить у Лели, кто таков этот герой-любовник. И вдруг меня словно током ударило, я аж подпрыгнула на сиденье: темный профиль второго мужика с поразительной точностью наложился в моем сознании на изображение носатой «кукушечки»!

   – Аслан Буряк! – не удержалась я от восклицания.

   – И этого узнала? – Леля медленно обернулась ко мне.

   Я только развела руками – мол, простите за сообразительность!

   – Да, это Аслан. – Леля бросила фотографии на соседнее кресло. Снимки веером рассыпались по сиденью, скользнули по нему и полетели на пол.

   – Испачкаются, – заметила я.

   – Ерунда, этому мусору место на помойке, – ответила Леля, зажигая сигарету.

   Я подумала, что моя подруга непременно поинтересовалась бы адресом той помойки, очень уж ей приглянулись веселые снимки. Меня же занимало другое: сколько же у Лели любовников? Алик Дыркин, Борис Борисов, Аслан Буряк – выходит, никак не меньше трех! И это при том, что на безымянном пальце правой руки бодибилдерши красовалось гладкое золотое колечко, из чего можно сделать вывод о наличии у нее законного супруга. Удивительно безнравственная особа!

   – А что, Дыркин в фотосессии не участвовал? – не удержавшись, съязвила я.

   – Кто такой Дыркин? – Леля глубоко затянулась табачным дымом.

   – Наверное, он представился вам как Сударев, – догадалась я. – Обманщик! Он был Дыркиным. И любовником Елены Роговой…

   Не знаю, зачем я это сказала! Кажется, мне захотелось уязвить аморальную красотку сообщением о том, что ее дружок изменял ей с другой женщиной. Так сказать, платил неверной Леле той же монетой.

   – Любовником Елены Роговой? – повторила Леля.

   – Ага и стал жертвой ее ревнивого мужа. Или все-таки не мужа? Болтался ведь на месте преступления какой-то гориллообразный тип с наколкой… – продолжала делиться я переполнявшей меня информацией. Меня словно прорвало, я и хотела остановиться, но не могла!

   – Отлично, – абсолютно не к месту заметила Леля, ожесточенно вкручивая в пепельницу недокуренную сигарету.

   – Вы не могли бы не курить? – запоздало попросила я. – Я с трудом переношу табачный запах, мне от него дурно.

   Леля искоса посмотрела на меня и полезла в бардачок автомобиля.

   – Сейчас будет хорошо, – пообещала она, вытаскивая аэрозольный баллончик.

   Я думала, девушка освежит свое дыхание какой-нибудь ментоловой пшикалкой, но Леля меня очень удивила. Встряхнув баллончик, она прыснула в лицо мне!

   – Что… – начала я озвучивать возникший у меня вопрос, но договорить не успела.

   Темнота, окружающая машину, как море – маленький островок, хлынула в салон. В чернильных переливах заплясали, кривляясь, носатая ворона, многорукий спрут с лицом моей соседки Клавы и венецианский мавр-душитель. Отелло вздыбился надо мной, как черная волна, стиснул одной рукой мое горло, а другой сердце и сказал голосом Сереги Лазарчука: «Все, каюк!»

   И на этот раз я была склонна с капитаном согласиться.

   Ирка стояла в пробке, проклиная прочих участников дорожного движения и градостроителей, проложивших в краевом центре такие узкие улицы, на которых трудно было бы разминуться и паре нагруженных осликов.