Колдовские стёкла. Дочь Чёрного короля

Кто-то подошёл ко мне и тронул за плечо. Я услышала, как меня позвали по имени — почти шёпотом. Угадать, кто пришёл, по голосу я не смогла, и потому загадала: если это Ирина, всё закончится хорошо. Жаль, правда, что я так и не побывала ни на одном её уроке…

— Кир.

Я обернулась. Рядом со мной, держа под мышкой свёрнутое сиреневое одеяло, стояла Надея. Увидев, что я пошевелилась, она опустилась рядом и протянула одеяло мне:

— Возьми. Мёрзнешь тут.

— Спасибо, — пробормотала я, обнаружив, что из-за долгого молчания голос стал каким-то сиплым, как будто шершавым.

— Бери, бери, — велела Надея, но, видя, что я не собираюсь двигаться, сама расправила одеяло и набросила мне на плечи. Только тут я поняла, как замёрзла. По телу разлилось чудеснейшее тепло, мне сразу стало лучше, и даже тёмные мысли отступили. Так недолго и разомлеть… уснуть… Но так хорошо… Ну, ещё секундочку… чуть-чуть в тепле…

Я резко сбросила одеяло. Тело взбунтовалось: верни тепло! В ответ, не без странного злорадства, я представила себе тени и их короля. Сонную дремоту сняло, как рукой.

Не могу я наслаждаться тёплым блаженством. Если я задремлю, он запросто подкараулит меня во сне, и тогда — никакой надежды…

Тоска. Ожидание. Долгое, тупое ожидание.

Куда запропастилась Кодабра? Скорее бы вернулась и отобрала у меня эту несчастную колдовскую сущность. В первую минуту, когда госпожа Ирина объяснила, что без этого тени не остановить, я испугалась, отчаялась, впала в ярость! Но сейчас, понимая неизбежность, только тупо желала: поскорее бы… Это бесконечное бдение на краю осаждённого тенями зала, сырость, тьма, невозможность подойти к огню и забыться сном…

— Прости меня, Надея, — с трудом вспоминая, что она ни в чём не виновата и ничего не знает, пробормотала я. Надо объяснить ей… а то обидится… — Забери одеяло. Нельзя…

— В смысле — нельзя? — прошептала она, а потом приникла ко мне и отчаянно зашептала: — Это тоже из-за него, да?.. Госпожа Ирина рассказала нам с Сашкой про тебя… про Эхогорта… Сказала, ты поэтому и сидишь тут… Чтобы он не застал нас врасплох, если… если явится.

— Да, — безучастно ответила я. — Из-за него. Если согреюсь, то усну и прокараулю.

В светло-карих, ореховых глазах Надеи плескался ужас. Я попыталась улыбнуться.

— Ты не переживай. Иди в тепло. Всё будет хорошо, Надея.

— Это волшебная фраза, — на полном серьёзе произнесла она. Стянула с запястья одну из фенечек и протянула мне: — А это — волшебный браслет. Возьми, пожалуйста.

Я со вздохом протянула руку. Спорить не хотелось. Хотелось только, чтобы она скорее ушла. Меня тяготила необходимость слушать и отвечать. Гораздо проще было наедине со своими мыслями — так я могла держать под контролем то, что чувствую, могла накручивать себя, не давая успокоиться, и, значит, отодвигая тот миг, когда Эхогорт сможет ворваться в Муравейник…

Муравейник. Муравейник… Слово вспыхивало и разлеталось чёрными бабочками.

Надея накинула браслет мне на руку и завязала кончики. Вздохнула. Посидела со мной ещё минутку, а потом ушла, но одеяло всё-таки оставила. Глупышка… Хотя — она же не знает, наверное, про то, что страх, как и холод, — это моя защита…

* * *

В самый тёмный час очаг обернулся широким оранжевым шаром с жёлто-серебряным пламенем, экономно пылающим внутри. Шар поддерживали все находившиеся в зале учителя и кое-что из старших. Но их силы были небесконечны, шар бледнел и медленно, неумолимо уменьшался. К рассвету он был размером с некрупный грейпфрут.

Сонные ведьмы поднимали головы, перебирались поближе, сжимали круг, но, как ни старались учителя поддерживать свет, вскоре шар стал совсем бледным. Я видела, как, обтекая меня, внутрь сочились тени. Если раньше размытая туманная граница колыхалась у самого входа в зал, то теперь она волнами накатывала на горшки с цветами, на почерневшие листья папоротника… Листва, до этого тёмными силуэтами дрожавшая в воздухе, теперь чернела и опадала, словно замороженная властной, беспощадной стужей.

К восходу в зале уже не было спящих, а небо совершенно затянуло тучами. В воздухе висел привкус гари, во рту было горько и солоно. Постоянно хотелось пить. В ночь осады я не сомкнула глаз и теперь клевала носом, с трудом одолевая дремоту. Страха не было, было только оцепенение и прежнее жгучее желание: скорее, скорее бы всё закончилось.

Я удивлялась, как король до сих пор не явился. Видимо, оцепенение спасало не хуже страха, я старалась только балансировать на этой грани яви и сна. Мне представлялась туманная тропинка, по сторонам которой мокли чёрные блестящие камни, а за зарослями виднелся маленький белый одноэтажный дом… Сон? Предсказание? Случайное воспоминание или картинка из прошлого? Не знаю.