Колдовские стёкла. Дочь Чёрного короля

На тропе к дверям Витража заскрипел гравий. За спиной легли лёгкие шаги. Я знала: это король. Он явился в мой сон и сейчас, вот-вот, сумеет попасть в Муравейник… Но во сне случаются разные чудеса, иногда — ещё чудесней, чем в обыкновенной колдовской школе. И поэтому во сне всё было ясно и просто: я знала, как победить его. Подождав, пока шаги приблизятся, я бесстрашно развернулась, выставила вперёд руку…

Кто-то перехватил мою ладонь и резко согнул пальцы в кулак. От боли я проснулась.

— Не нужно создавать лишних стёкол, Кира. И так достаточно, — спокойно произнесла Кодабра, отпуская мою руку. — Ты не заставишь короля убраться обратно в Чёрный Мир одним лишь новым стеклом.

Я вгляделась в её лицо — осунувшееся и постаревшее, очень усталое, как будто она не спала тысячу лет, — и бросилась ей на шею.

— Вы живы… Я думала, что убила вас!

Как и госпожа Ирина, она не пыталась меня успокоить. И всё-таки легонько погладила по спине. А потом отстранилась и произнесла:

— Я только что вернулась из перехода. Подлатала наш конец, но вряд ли надолго. Тени будут здесь к утру, Эхогорт настроен решительно. Давно у них не было случая вернуться во все миры. Прорвавшись, они заполонят мир Муравейника, а за ним хлынут во все остальные… Есть только один способ прекратить это. Ты знаешь. Ты должна отказаться от своей силы.

— Я знаю, — прошептала я. И, разрывая оцепенение, что-то горячо и яростно взорвалось внутри. Отказаться? От колдовства, от того, чем владею всего несколько дней? Отказаться от этого чуда, от теней в театре, от колдовских ягод на лесных полянах, от фейерверков над черепичными крышами по щелчку пальцев, от волшебных шипучек и новых подруг, рыжего пилота и магических книг, трав, рун, древних сказок?

— Если колдун отрекается от своей силы, всё навеянное им колдовство исчезает. Только так можно отогнать тени и бесповоротно истребить созданное тобой чёрное стекло и его осколки.

Как будто требовалось это повторять.

Да, Ирина уже объяснила мне всё. Но… Госпожа Ирина — мягкая, спокойная и терпеливая… Может быть, из-за этого я воспринимала её слова как сказку. Как что-то страшное, но обязательно с добрым концом. И все эти часы, что я сидела у входа в зал, — казалось, что это случится не со мной, а если и со мной, то ещё нескоро, а где-то далеко-далеко…

— Кира. Ты должна сделать это сама. Я могу только помочь.

— Госпожа Ирина сказала, что вы способны лишить меня колдовской сущности…

Гроза Муравейника, первая после ректора, строгая и принципиальная преподавательница колдовских стёкол, отвела глаза. А потом произнесла — чуть слышно:

— Да. Я могу. Но это не поможет снять твоё колдовство со стекла. Ты должна решиться на это сама. Ты должна сама отречься от колдовства! И оно развеется, как ненужная вещь. Исчезает в небытии.

Исчезнет в небытии. Слова звенели, как хрустальные колокольчики, только смысл у них — как утюг; как обухом по голове…

За спиной вновь послышались шаги, и я, неисправимая оптимистка, всё-таки загадала ещё раз: если это госпожа Ирина, всё будет хоро…

— Госпожа Кодабра, позвольте нам с Кирой сходить в башню к мастеру Орею. Вдруг он всё-таки сможет…

Я обернулась и жалко улыбнулась Ингвару, благодаря за попытку спасти. Но всё безнадёжно, безнадёжно, рыжий мальчик… Надо же — в минуту, когда я вот-вот должна была лишиться своего колдовства, частички себя, — ко мне пришёл именно он.

Но Кодабра кивнула! Кивнула! У меня, должно быть, глаза полезли на лоб.

— Госпожа Кодабра…

— Идите. Ингвар, идите! Но если ничего не выйдет, к утру Кира должна быть здесь, рядом со мной. Я помогу ей… расстаться с колдовством. Иначе — тень.

Ингвар молча кивнул и взял меня за руку. Искорка согрела ледяные пальцы. А потом пилот полетел прямо в сердце столпившихся у порога теней, увлекая меня за собой, рассекая темноту пламенеющими рыжими волосами.

Сердце башни

Я часто слышала о том, что магические школы — средоточия колдовства, оплоты магии и защиты. А главные башни школ — их сердцевины. Не выбивалась из этого правила и главная башня Муравейника — она тоже была стержнем школы и всего здешнего мира. Впрочем, ничего удивительного: здесь так много тех, кто умеет колдовать, — ведьмы, защитники, пилоты, учителя…

Школа была сердцем мира, а башня была сердцем школы — именно поэтому ректор не мог покинуть её в такой час. Витражный Зал был надёжной защитой для учеников, но если покачнутся стены башни, искать убежища будет негде. Муравейник, а следом за ним весь этот мир сойдут в тень, превратятся в бесправных подданных короля Эхогорта…

Примерно об этом говорил Ингвар по пути в к мастеру Орею — ректору школы и главному защитнику башни. Я могла бы обойтись и без этих знаний, Ингвар прекрасно это понимал — и всё равно рассказывал. Может, хотел отвлечь от пугающих мыслей. А может быть, наоборот… Не знаю.