Колдовские стёкла. Дочь Чёрного короля

Смелые?.. Это слово прозвучало отзвуком моих недавних мыслей. Ответственность за мир для него важнее моей жизни, и он оказался смел достаточно, чтобы признать это и вступить в лживую игру…

От того, что мы с королём думали об этом схоже, мне стало гадко.

— Не держи на него зла, Кира. Не нужно думать о тех, кого не станет уже к полуночи.

— Ты ворвёшься в мой мир и наполнишь его тенями? — спросила я, зажмуриваясь и сдавливая виски. Мне всё казалось, что стоит как следует зажмуриться, и я открою глаза в другом месте, далеко-далеко от этого страшного короля…

— Твой мир уже наполнен тенями, Кира, — ответил он, кладя руку мне на плечо. Я не почувствовала её: плоть была почти невесома. Плоть?… Или густая тень?.. Но вдруг, от прикосновения, заболела голова, и вязкая тяжесть поселилась в затылке. — Твой мир — здесь.

Помня о молнии у самых туфель, я не решилась возразить.

— Пройдёт много времени, прежде чем ты перестанешь противиться этой мысли, прежде чем привыкнешь. Но ты привыкнешь… Кира. Госпожа теней.

— Куда мы плывём? — спросила я, лишь бы не молчать. Молчание было страшнее его голоса; тишина душила.

Плеснули невидимые вёсла, дрогнули борта: река делала крутой поворот.

— Мы плывём во дворец. Ты ведь желаешь попасть именно туда…

— Да…

Знает ли он, что я хочу найти сердце Чёрного Мира? И даже если я заполучу его, то как вернусь обратно? Где Ингвар?.. Я не верила, что он бросил меня, я твердила себе: он бродит у стен Эхо-города, он ищет дверь…

— Я знаю, зачем ты явилась. — Эхогорт подошёл к борту ладьи и взглянул на призрачную набережную, усыпанную раковинами, галькой и пылью. — Проклят не один клан Орей. Проклят и клан Имплицитас — в прочих мирах. Как только мы придём туда властителями, всё изменится, Кира. Но теперь злая ирония делает мою дочь страшным врагом, желающим уничтожить моё сердце.

Я почувствовала, как язык примёрз к нёбу и отказывается повиноваться. Но мысли всё ещё оставались свободны — может быть, Эхогорт позабыл об этом, а может быть, хотел, чтобы я отчётливо понимала его слова.

— Ты задала вопросы. Ты получила ответы. Теперь говорить буду я.

Он отошёл от борта и встал напротив меня. Я вдруг поняла, что не могу двинуть не только языком — я не могу двигаться вообще. Как будто я стала ледяной статуей, пригвождённой к влажным доскам…

Ладью круто качнуло. Глухо застонало за бортом, плеснула вода… На мгновение тень возникла над палубой. Эхогорт, не оборачиваясь, взмахнул рукой. Тень опала горкой праха.

— Они бестелесны в жизни, но бренны в смерти. Ладья короля теней не должна сбиваться с курса. Любого неверного ждёт расправа…

Эхогорт склонился надо мной, обдавая исходящим из алых глазниц сиянием, и прошептал:

— Тебе не совладать со мной, будь на твоей стороне хоть вся удача твоего мира. Я не хочу твоей смерти, Кира. Я желаю, чтобы ты повзрослела здесь, в мире теней, и вошла в возраст бессмертия. Я отдам тебе корону, госпожа, и ты сумеешь сделать всё, что пожелаешь. Отозвать ли тени из прежнего своего мира, где, вдалеке от меня, ты провела свои первые годы, затвориться ли в Чёрном Мире, воцариться ли в одном лишь городе теней — решать тебе… Но вряд ли к тому времени тебе захочется этого, тёмная госпожа. Я мог бы оставить тебя безмолвной тенью, мог бы отправить тебя в прежний мир послушной куклой, но я дарю тебе место здесь, у подножия трона, рядом с твоим королём… Скажи это, Кира. Скажи мне.

Он надвинулся на меня, и острый, жжённый запах усилился, смешавшись с холодным и резким ароматом чёрной орхидеи. Мысли заметались в голове, меня жёг его взгляд, но я не могла отвести глаз от алых бусин, от синей короны…

— Скажи это.

Что я должна сказать? О чём?..

«Скажи ему», — попросил меня кто-то знакомый, серьёзный, рыжий. Кто-то, в чьё предательство я так и не верила до конца.

«Почему я должна сказать ему это?!»

«Чтобы он оставил тебя в живых, чтобы не сделал тенью…»

— Скажи!

Я почувствовала, что язык вновь повинуется, но… но… Если я произнесу это, если скажу, случится что-то непоправимое… Что-то сломается, изменится — что-то во мне самой…

Разгоралось и пекло́ в груди, а голову словно стягивал пылающий обруч. Я дрожала под взглядом Чёрного Короля, уже плохо понимая, что происходит, и только его глаза впивались в меня, высасывая тепло. Руки становились ледяными, невесомыми, бесплотными… Я превращалась в тень…

«Скажи!» — испуганно крикнул Ингвар.

— Кира, дочь моя, — шёпотом, медовым кинжалом, проникавшим куда-то под сердце, повторял Эхогорт, и синие огни мерцали над его пальцами. Вспышка, мой крик, и новый град молний, ломавших свои стрелы о дерево ладьи совсем рядом…

«Он же убьёт тебя, Кира!»

— Мой король, — чужими губами произнесла я. — Мой чёрный господин.

По спине пробежала дрожь, сердце замедлилось — я различала каждый редкий удар. В ушах загудела, загрохотала кровь.

— Твой отец, — замерев, произнёс Эхогорт.

— Мой отец, — послушно выговорила я.