Колдовской мир. Год Единорога

Мы с нетерпением ждали, что выпало Гарну, но он не торопился обнародовать жребий, как это сделали другие лорды. Шум голосов усилился, многие уже договаривались об обмене. Одни были заинтересованы в пастбищах, другие – в пахотных землях. Мы крепились изо всех сил, пока наконец Гарн не сказал:

– Огонь благоволил нам. У нас земля в устье реки.

Это действительно была удача, которая выпадает человеку раз в жизни. Невероятная вещь – вытащить жребий с той самой землей, которую наметил заранее, как будто фортуне (отличающейся обычно независимым нравом) помог на этот раз могущественный союзник.

Я видел, как один из Братьев приблизился к костру. Это был Куэйн, именно он впервые рассказал нашему лорду об этой земле. Он подошел к Гарну и спросил:

– Как дела, господин?

Гарн встал, зажав бумажную полоску между ладонями. Он взглянул на Куэйна пронзительным, почти осуждающим взглядом, каким обычно осаживал и подчинял себе любого человека. На Куэйна, однако, это не произвело впечатления. Ведь от Гарна он не зависел и с родом его связан не был. Он непринужденно смотрел на собеседника, словно обсуждал с ним приятную погоду.

Куэйн был одних лет с Уэйвентом и Гарном, хотя в волосах его не было седины, а тело было по-юношески худощаво. Движения отличались грацией человека, искусного в обращении с оружием.

– Порядок, – коротко ответил Гарн. – Туда еще долго добираться. – Он продолжал смотреть на Куэйна, словно ожидая услышать от него нечто важное.

Куэйн промолчал, и Гарн уставился на языки пламени. Мысли этого человека угадать никто не мог. Правда, в тот момент я засомневался, действительно ли он так уж доволен результатом жеребьевки, как старался нас всех уверить. В глубине души у меня шевелилось сомнение, был ли это подарок слепой фортуны… хотя ни Уэйвент, ни Аус ни за что не стали бы подыгрывать даже самому Великому лорду, не говоря уж о Гарне, который не отличался ни богатством, ни знатностью рода.

– Лучше будет, – сказал Куэйн, – если все, кто идет к побережью, шли вместе. Есть еще одна дорога. Она ведет на восток, а потом – на север, но она более древняя, по ней труднее проехать. А если поедете вместе, вам же будет легче. Мало ли что может случиться в дороге. Вы сможете помочь друг другу.

Гарн кивнул и засунул жребий в поясную сумку. Затем выкрикнул четыре имени, произнося каждое из них как вопросительное предложение:

– Сивен, Урик, Фаркон и Дауан?

– А еще Милос и Тагнес, – добавил Куэйн.

Гарн уставился на него, а рука моя бессознательно крепко сжала рукоятку меча. Возможно, мы и стерли старые воспоминания, проехав через Ворота, но, видно, не все. У Тагнеса не было ни одного друга из рода Гарна. Между родами существовала старинная вражда, когда-то даже кровная. В настоящее время мы друг с другом не разговаривали.

Гарн произнес лишь одно слово:

– Где?

Куэйн пожал плечами:

– Я не спросил. Ваши земли лежат на самом севере. Это последняя долина из тех, что мы проехали. Ну а он, стало быть, поселится южнее.

– Ладно.

– Мы тронемся на рассвете, – продолжил Куэйн. – Я поведу Братьев к морю.

Гарн кивнул и, не попрощавшись, повернулся к нам, затем, ничего нам не сказав, прошел к своему лагерю, располагавшемуся неподалеку от места жеребьевки.

Хотя я и устал к вечеру – больше оттого, что приходилось приноравливать ход лошади к медленному продвижению повозок, – но, завернувшись в плащ и приспособив седло вместо подушки, уснул не сразу. До меня доносились негромкие лагерные шумы. Жалобно плакал ребенок в женской половине лагеря, – должно быть, это был занемогший внук Стига. Я слышал, как наше стадо жует густую траву, уже довольно высокую для весны. Кто-то всхрапывал во сне. Гарн спал один, под маленьким тентом. С того места, где я лежал, мне было видно вспыхнувшую искру, а затем слабый огонек свечи. Возможно, кто-то еще раз изучал бумагу, доставшуюся ему по жребию.

Сначала я подумал, что фортуна оказалась к нам излишне добра, но, когда узнал о Тагнесе, решил, что все складывается как всегда. Если уж судьба назначила нам такое соседство, нужно научиться жить в условиях неустойчивого перемирия. Мы пришли на незнакомую землю, с которой бежали люди Древней расы по причине, нам неизвестной. Барды и разведчики утверждали, что врагов здесь нет, однако все возраставшее чувство одиночества и заброшенности меня не покидало. Приходилось зависеть от соседей, хотя жили они на расстоянии, на преодоление которого надо было потратить целый день. Настало время всем мужчинам Холлака сплотиться, позабыв о старых распрях и вражде.

Правда, сейчас это был уже не Холлак – тот остался позади, навсегда утраченный. Наши люди уже начали называть новую землю Высшим Холлаком, потому что местность здесь гористая.

Сон так и не приходил, хотя свеча погасла. Я поднял голову и стал вглядываться в ночное небо, отыскивая известные мне звезды. Мне вдруг стало холодно, даже мурашки забегали по голове. Дело в том, что я не увидел на небе ни одного созвездия, известного мне с детства. Где Орион, Телец, Большая Медведица? Их не было и в помине.