Колдовской мир. Год Единорога

Дождь уже несколько часов как прекратился, облаков не было. На небе было полно созвездий, но все они были незнакомые! Куда же вытолкнули нас Ворота? На первый взгляд земля, на которой мы оказались, была совершенно обыкновенной. Такая же почва, трава, кустарники и деревья, что были известны нам с рождения. Только звезды были другие. Мы оказались на земле, которая должна была нас поддержать, но очень далеко от места, где родились.

Дрожа, я лежал под незнакомыми звездами. Только сейчас я понял, что мы изгои и надеяться нам не на кого, только на самих себя. Нам нужна сила, необходимо бороться с собственной слабостью. Что-то нам сулит будущее? Я думал о море, о жребии Гарна, и в душе моей поднималось волнение и желание изведать новое. В то же время другая часть моей души хотела защититься от неизведанного и от будущих опасностей. В конце концов я запутался в собственных ощущениях и провалился в сон.

2

Позади остались просторные долины, они принадлежали теперь людям Фаркона, Сивена, Урика, Дауана. Справа шумно накатывали на берег морские волны. Нас становилось все меньше и меньше. Утешало лишь то, что на доставшейся нам земле и вправду никого не было, хотя то и дело мы натыкались на полуразвалившиеся строения, оставшиеся от тех, кто жил здесь до нас. Временами мы двигались по старинной дороге, что значительно облегчало путь. Куэйн и трое Братьев ехали впереди, указывая места, которые по их совету мы старались обойти как потенциально опасные.

Мы осторожно объезжали башни, участки мостовой, окруженные колоннами, нагромождения камней. Я не мог понять, как древним строителям удавалось поставить один на другой огромные камни и зачем вообще им понадобилось тратить на это такие неимоверные усилия.

Самые большие и плодородные равнины, выходившие к морю, остались позади. Двадцать дней мы ползли на север. Два раза нам пришлось отходить от побережья и искать брод, благо что здешние реки отличались спокойным течением, во всяком случае в это время года. На такие поиски мы затрачивали по целому дню.

На двадцать четвертый день мы распрощались с людьми из рода лорда Милоса. Они повернули на запад и вошли в свою долину, следуя за Братом-проводником. На прощание мы обещали друг другу встречаться по праздничным дням. Все же мне кажется, что в душе у каждого – не важно, шел ли он дальше или оставался на выделенной земле, – росли тревога и чувство одиночества, ощущение того, что еще одна связь с прошлым разорвана и об этом еще не раз придется пожалеть.

За время длинного похода мы сблизились, хотя бы оттого, что оказались вместе на чужой земле. Со стороны казалось, что у нас и у рода Тагнеса не осталось ни малейшей враждебности в отношениях друг с другом. Все дружно старались облегчить повозки, переходя реки вброд, помогали перенести на седлах овец и при этом не смотрели, кто к какому роду принадлежит. И хотя по вечерам устраивались на ночлег каждый своим лагерем, ходили друг к другу в гости.

В это время я и заприметил тоненькую, как тростинка, девушку. Она ехала верхом на лохматом, крепко стоявшем на ногах пони. Он без капризов нес на спине и ее, и два тяжеленных мешка. Когда к нему приближался чужой, он выкатывал глаза и скалил желтые зубы. Несмотря на кажущуюся хрупкость, девушка была не намного слабее любого парня. Она проворно и независимо выполняла самую тяжелую работу. Однако в манерах ее не было и следа угрюмой покорности крестьянки и уж тем более заносчивости, свойственной дочерям лордов.

На третий день путешествия я заметил, как сильно она отличается от других женщин: тем постоянно требовалась помощь. Ехала она рядом с небольшой повозкой, по размеру чуть больше телеги, в которой крестьянин возит на рынок свой урожай. Тащили ее два таких же лохматых пони. Их серая шерсть гармонировала с цветом повозки. Люди у нас обожают раскрашивать телеги в яркие цвета. Эта же обошлась без украшений и поэтому выделялась на общем фоне.

Под кожаным балдахином повозки сидела женщина и погоняла лошадок. Одета она была в юбку и куртку, выдержанные в тех же серых тонах. С первого взгляда я узнал в ней Мудрую.

Путешественницы держались особняком, они не принадлежали ни к одному роду. Я заметил, как Аус подъехал к повозке и стал о чем-то говорить с возницей, девушка при этом отстала. Тот факт, что бард удостоил своим вниманием женщину, означал, что она, несмотря на скромный и незаметный облик, пользуется авторитетом среди людей, обладающих Внутренним Знанием.

Я предполагал, что они поедут с кем-нибудь из Великих лордов, так как у них больше людей и Мудрая сможет полностью отдаться своему ремеслу – лечению больных и отваживанию злых духов. Однако нас становилось все меньше, а эти двое продолжали свой путь.

Всем известно, что нельзя задавать вопросы Мудрой и интересоваться ее планами. Мудрые не ходят к Вечному Огню, однако люди не возражают. Их талант – Дар свыше, они свободны в своих действиях. Могут приходить и уходить; помогая всем, они не отвечают на расспросы. Воины и роженицы боготворят их и готовы отдать им все, что угодно.