Колдовской мир. Год Единорога

– Верно. Что же, госпожа, честно и благородно жили вы с нами, так же как госпожа ваша мать и господин отец ваш. И не родня мы вам – ни по крови, ни по обету. А зову родной крови должен следовать любой человек. Благодарны мы вам за всю помощь в прошедшем и… – Он неловко поднялся и подошел к сундучку, который сам же и вырезал из дерева. – Мал мой подарок и мала такая плата за все ваши благодеяния, но ночью в чужих землях он согреет вас.

Он достал из сундучка дорожный плащ, над которым долго трудились чьи-то руки. Из лохматых шкур горных коз сшили его и окрасили в пурпурный цвет, темный и неяркий, словно закатный. Случайно, должно быть, получился такой цвет, и не смог бы красильщик повторить его. Редкой была такая красота в нашей жизни. Подумалось мне, быть может, ни у одной госпожи из Долин нет одеяния наряднее этого.

Только словами могла я поблагодарить его, но все понимал старый Омунд и знал, как дорог мне его подарок. Много держали мои руки разных полезных вещей, но редко бывали они так красивы. Улыбнулся он в ответ, взял мою ладонь обеими руками, и склонил над ней седую голову, и прикоснулся губами к моим мозолистым пальцам, словно и впрямь была я его госпожой.

Тогда поняла я, что, хоть и чужой частенько ощущала себя в Уорке, близкими мне были все эти люди и, расставаясь с ними, теряла я немало. Не все, конечно, относились ко мне так, как Омунд, вот и родня его радовалась моему уходу.

С плащом на плече отправилась я к Ауфрике – больше прощаться было не с кем. К моему удивлению, в хижине был Джервон. Он сидел у очага, стол был уже пуст, но Ауфрика все еще укладывала свертки в заплечный мешок. Улыбался Джервон, попивая из чаши заваренный Ауфрикой травяной настой, подслащенный диким медом.

Он встал сразу, когда я вошла. Никогда не видела я его таким радостным и нетерпеливым.

– Мудрая говорит, что завтра вы уезжаете, госпожа.

– У меня есть срочное дело…

– Похоже, это и мое дело, ведь я проболтался здесь слишком долго. Кстати, в наше время никто, если возможно, не ездит по дорогам в одиночку – у человека всего одна пара глаз, и уследить за дорогой в обе стороны не получается. Поедемте вместе!

Не спрашивал он моего согласия и говорил так, словно все было уже решено. Возмутилась я, хоть и понимала, что он прав и лучше путешествовать вдвоем, тем более с воином, который знает все опасности дальней дороги лучше меня, да и отказывать ему просто из гордости было бы неразумно. Пришлось мне взять себя в руки, но не удержалась, спросила я:

– А что, если мой путь лежит в другую сторону, мечник?

Он передернул плечами:

– Разве я не говорил вам, что не знаю, где стоит войско моего господина? На юг ли, на запад ли поедем мы с вами, всюду могу узнать я о нашем войске, но предупреждаю вас, госпожа, любая дорога может привести нас прямо в пасть дракона, а точнее – прямо в зубы к Гончим.

– Ну, тебе придется позаботиться, чтобы этого не случилось, – возразила я. И твердо решила, что не как нежная дама из Долин отправлюсь я в путь под опекой внимательного спутника. Нет, если уж ехать вместе, то как два друга, свободных и равных. Но как сказать ему об этом – не знала.

Увидев плащ, Ауфрика восхитилась им и сказала, что теперь я могу не опасаться холодов. Сразу же достала она из коробочки брошь, чтобы заколоть плащ у горла. И без всяких слов понимала я, что заговорила эту брошь Ауфрика самым сильным заклятьем из всех, что знала.

Джервон отставил чашу:

– Итак, на рассвете, моя госпожа? Пешком идти не придется. Ведь у нас два коня: мой и Пелла.

– На рассвете, – согласилась я и обрадовалась, услышав его предложение, – конному дальняя дорога короче. Сперва на юг, потом на запад, но куда, в какие края и далеко ли придется ехать?

4 Ложбина Фроме

Волей-неволей выбрались мы на ту дорогу, которая привела к нам Джервона, – иного пути через окрестную глухомань не было. Ни один человек так и не появился на ней после его приезда. Это была очень старая дорога, то тут, то там видно было, что поработал кто-то, прокладывая ее. Но кто? Люди? Едва ли… Ведь до нас в этих краях бывали только пастухи, охотники да бродяги. Значит, была эта дорога путем Древних.

– Она проходит в лиге от брода – сказал Джервон, – но там она как раз поворачивает в сторону от моря. Мы воспользовались ею лишь потому, что коням легче было выдержать погоню на этой дороге. Но откуда и куда она ведет… – Он пожал плечами.

– «Древние ее делали, и кто знает, что они при этом думали» – так говорят в Долинах.

Но я-то знала, что какая-то мысль была в основе всего, что оставалось от Древних, пусть и непонятная всем.

– Но вы-то ведь не из Долин. – Арбалетной стрелой, смертельной, нацеленной, прозвучала эта фраза.

Смертельной? Почему пришло мне в голову это слово? Но я ответила правду: