Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Он не убирал заслонявшей глаза ладони. Но и не отшатнулся, когда она разорвала на нем рукав рубашки и стеганого подлатника, обнажив плечо. Танри не слишком нежничала – медлить означало только затягивать боль. Мужчина не издал ни звука, пока она вправляла кость (слава Силе, перелом оказался простой) и обрывками собственной сорочки приматывала ему предплечье к дощечке-лубку. Только когда она закончила, он взглянул на девушку:

– Плохо?

– Перелом чистый, – заверила она. – Только… – Она смерила скалу хмурым взглядом. – Как ты, однорукий, туда вскарабкаешься?

Он с трудом сел – у Танри хватило ума не помогать ему. Опираясь на здоровую руку, он сумел окинуть взглядом скалы и море. И пожал плечами:

– Не важно…

– Это важно! – вспылила Танри.

Она пока не видела, как им обоим выбраться из этой бухты. Но не сидеть же здесь, пленницей скал и волн?

Она тронула пальцем нож-кинжал и снова принялась разглядывать скалы. Сунуться снова в воду – их разобьет о камни. А скальная стена вокруг бухты выветрена, хватает уступов и впадин, чтобы зацепиться и поставить ноги. Она прошлась вдоль короткого берега, изучая обрыв. У сулькарцев головы на высоте не кружатся, а сокольники – горные жители. Жаль только, этот не отрастил крыльев, как его летучий соратник.

Крылья! Она постукивала себя по зубам кончиком кинжала. В голове мелькнула мысль, и Танри крепко ухватила ее за хвост. И поспешно вернулась к мужчине.

– Твоя птица… – Она указала на красноглазого сокола, перебравшегося к нему на плечо. – Какая в ней сила?

– Сила? – повторил он, впервые выказав удивление. – К чему это ты?

– Сила в них есть, – нетерпеливо объяснила Танри, – это все знают. Они ведь служат вам глазами и ушами, ведут разведку? А что еще, кроме этого и умения драться?

– Ты что придумала? – спросил он вместо ответа.

– Там, наверху, есть выступы. – Танри указала на вершину утеса. – Твой сокол там уже побывал. Я видела: он убил чайку и съел ее там, наверху.

– Ну да, острые пики и…

– И вот что, птичий воин. – Она снова села на пятки. – Эти водоросли крепче всякой веревки. С веревкой ты сумел бы взобраться?

Он зыркнул на нее так, словно Танри лишилась и малой доли рассудка, дарованной женскому полу. Но вдруг прищурился и, обернувшись, смерил взглядом скалу.

– Людей своего клана я бы и спрашивать не стала, – нарочно подначила она. – Для наших это детская забава.

Его бледное лицо покраснело.

– И как ты думаешь зацепить там веревку?

Танри готова была к тому, что он ответит на обиду ударом, но сокольник сдержался.

– Если твой сокол сумеет занести наверх тонкий шнур и накинуть петлей на один из тех шпилей, следом можно будет затянуть веревку потолще, двойную и с петлями вместо ступеней. Я бы сама забралась и подтянула веревку, но тебе с одной рукой понадобится моя помощь.

Она ждала, что он откажется. Но сокольник повернулся к птице и заворковал, обращаясь к ней.

– Можно попробовать, – сказал он Танри, закончив разговор на птичьем языке.

Морская трава поддавалась ножу, а сокольник, хоть и одной рукой, помогал ей свивать пряди. Наконец в руке Танри оказался тонкий шнур, крепко привязанный к более солидной веревке, которую она придерживала другой рукой.

Сокольник снова заговорил по-птичьи, и его сокол подхватил тонкий шнур ближе к середине. Быстрые, уверенные взмахи крыльев подняли птицу вверх, и Танри только успевала перебирать шнур в надежде, что не ошиблась с длиной.

Сокол стал спускаться, и шнур в руке Танри обвис. Она медленно, без рывков потянула, и толстая веревка пошла вверх, повисла вдоль скальной стены.

Думай только о следующем шаге, – напомнила себе Танри, приступая к подъему. Она обвязала спутника толстой веревкой, закрепленной наверху. Правая рука у него не действовала, но пальцами другой он находил зацепы не хуже нее. Сапоги сокольник сбросил и повесил себе на шею, чтобы подниматься босиком.

Танри карабкалась рядом с ним, готовая подхватить его, и то и дело отрывала взгляд от скальной стены, чтобы покоситься на спутника. Невидимый снизу уступ облегчил им путь. Там они задержались, чтобы перевести дыхание. Танри прикинула, что позади уже две трети пути, но сокольник обливался потом, ручейки стекали по лицу к подбородку.

Он первым нарушил молчание, неуклюже поднявшись на ноги и опершись здоровой рукой о скалу:

– Давай, пошли уже!

– Постой!

Танри лезла наверх.

– Дай сперва я поднимусь. А ты покрепче держись за веревку.

Он заспорил, но она не стала слушать и на боль в пальцах тоже не обращала внимания. Но когда она наконец оказалась наверху, то какое-то время лежала, глубоко дыша и сотрясаясь от рыданий. Ей не хотелось больше ничего – только лежать там, где она была, потому что казалось, что силы постепенно покидают ее, как кровь вытекает из открытой раны.

Вместо этого Танри встала на колени и переползла к тому выступу скалы, на котором держалась разлохматившаяся веревка. Танри мрачно стиснула зубы, ухватилась за туго натянутую веревку и крикнула – собственный голос показался ей тонким, как крик кружившего наверху сокола:

– Давай!