Колдовство в Салеме в 1692-1706 гг.

Это было очень обоснованное дело о колдовстве. Магия образа – самая распространенная форма черной магии. Ее подобие живо даже тогда, когда вера в магию исчезла (как знает каждый, кто рвал фотографию человека, на которого был зол. Студенты следуют тому же подобию, когда вешают или сжигают чье-нибудь чучело, и стоит отметить, что повешением и сожжением казнили ведьм. Никто еще не расправлялся с чучелом выстрелом, кинжалом или гарротой). Куклы набивали козлиной шерстью, потому что именно козел представлял Сатану с его рогами и копытами. К куклам применяли слюну, так как считали, что слюна обладает оккультной силой, остатки этой веры живы до сих пор, если вспомнить, что перед выполнением особо важного дела мы имеем привычку плевать на руки.

Чтобы определить, нужна ли апелляция на основании сумасшествия, обвиняемую обследовал комитет врачей, который признал ее в здравом уме и твердой памяти. Гудвайф Гловер явно верила, что она заключила договор с Сатаной. Когда ее спросили, кто будет ее защитником, она пыталась вызвать его, а вечером слышали, как в камере она ругала его за то, что он ее оставил. Но самое важное, что ее колдовство действительно работало, и работало конкретно. Когда она мучила одну из кукол, один из детей Гудвина “корчился в жалких конвульсиях”. Если вспомнить, что в обществе, верящем в колдовстве, сильные симптомы истерии, которой были подвержены дети Гудвина, часто кончались смертью, нельзя сказать, что приговор бостонского суда был слишком суровым или несправедливым. В самом деле, если учитывать жестокость английских законов XVII века, то простое повешение покажется чуть ли не снисходительным наказанием.

Коттон Матер дважды посетил Гудвайф Гловер в тюрьме после того, как она была осуждена, делая серьезные попытки обратить ее в свою веру. Ее Принц, говорил он, обманул ее, на что она отвечала: “Если это так, мне жаль!” Он “поставил ее перед необходимостью и справедливостью расторгнуть договор с адом и отдать себя Господу нашему Иисусу Христу навечно и вовеки веков”. Она ответила, что “он говорит очень здравые вещи, но она не может этого сделать”. Матер спросил, может ли он молиться за нее, на что она сказала: “Если бы молитва мне помогла, я молилась бы за себя сама”. Он снова попросил ее разрешения молиться, и она ответила, что не может дать его, пока не позволят ее “духи”. Она говорила только на ирландском, и переводчик объяснил Матеру, что слово “духи” может означать “духи”, “ангелы” или “святые”. Тем не менее, он помолился за нее и когда закончил, она поблагодарила его за это. Но, пишет Матер, “не успел я выйти, как он схватила длинный и тонкий камень и своим пальцем и слюной начала “мучить” его, хотя кого или что она имела в виду, я имел счастье никогда не узнать”.

Во время этих визитов Матер также задал ей много вопросов по поводу колдовства. Однажды она ответила, что “с радостью дала бы… полный ответ”, но “духи” ей не позволят. Она сказала, что ходила на встречи, где ее Принц, то есть дьявол, присутствовал вместе с четырьмя другими людьми, и назвала их имена, включая одно, “которое естественная любовь призывала скрыть” – вероятно, ее дочь.

По пути на виселицу она объявила, что болезнь детей не прекратится с ее смертью, потому что в колдовстве участвовала не только она, но и другие. Болезнь продолжалась, но Матер не разгласил названные ему имена, возможно потому, что нельзя обвинить человека на основании одного лишь признания колдуньи. В конце концов, дьявол был, как часто называл его Матер, “Принцем лжи”, а эта женщина была его поклонницей. Приступы детей стали еще сильнее, лишь мальчику иногда становилось легче, когда он ударял призраков, которых видел. По теории, когда вы наносили удар по призраку, вы могли нанести рану колдунье, а в одном случае сообщалось, что “таким образом ранили отвратительную женщину а городе”. И снова Матер отказался огласить имена, “потому что чем осторожней мы будем в этом отношении, тем меньший вред нанесем репутациям невинных недостаточно расследованными историями”.

В конце концов, Матер взял старшую дочь Гудвина к себе в дом, отчасти чтобы лечить ее молитвами и постом, а также “чтобы я мог иметь полную возможность наблюдать необычное состояние этих детей и вооружиться доказательствами и доводами, как требовательный свидетель, дабы обвинить саддуцизм этой беспутной эпохи”. Он всегда был ученым и, понимая, что это классический случай, решил опубликовать отчет о нем, чтобы обратить материалистов в веру в невидимый мир.