Колдовство в Салеме в 1692-1706 гг.

Ребекку Гринсмит повесили в 1663 году, так же, как и ее мужа, Натаниэля, хотя нам неизвестны причины обвинения… Согласно Матеру, он не признался в преступлениях. Большинство других людей, обвиненных в демонических голосах, “бежали в другие части страны”. Что случилось с остальными, мы не знаем, но их явно не казнили. И поскольку по крайней мере одна из сбежавших находилась в тюрьме по подозрению в колдовстве (Джудит Варлет, родственница губернатора Нью-Йорка), можно предположить, что власти не стали продолжать дело дальше. Во всяком случае, у них было мало убедительных доказательств: с одной стороны, демонические голоса, а с другой – признания ведьмы. Как бы то ни было, “после казни одних и побега других” приступы Энн Коул прекратились и больше не повторялись. Через двадцать лет, в 1682 году преподобный Джон Уайтинг докладывал, “что она еще хранит свою честность”. Поэтому, вместе с тем, что говорили голоса, можно предположить, что припадки Энн Коул были вызваны ее страхом перед колдовством и прекратились с исчезновением причин для такого страха.

Следующие два дела замечательны по нескольким причинам, одна из которых – образцовая тщательность, с которой описаны симптомы пораженных людей. Это дает возможность утверждать, что это, без сомнения, были патологические случаи истерии.

Первый имел место в Гротоне, штат Массачусетс, в 1671 – 1672 годах и был записан преподобным Самуэлем Уиллардом, в то время местным священником (во время салемских судилищ он служил в Бостоне). 30 октября 1671 года Элизабет Напп начала вести себя странно. Вечером перед отходом ко сну, сидя перед огнем, она вскрикивала: “О, мои ноги!” и шлепала их ладонью; немедленно после этого – “О, моя грудь!”, переносила туда руки, а затем с криком “О, меня душат!”, начинала душить себя.

Схожесть с описанием Дженета в ХХ веке начала типичного истерического приступа очевидна. Он начинается, как пишет автор, с боли или странных ощущений в различных частях тела – часто в области нижней части живота и поднимается и распространяется на другие органы. Например, боли поднимаются к надчревной части, к груди, затем к горлу. Здесь они принимают достаточно интересную форму, долгое время считавшуюся признаком истерии. У пациента возникает чувство слишком большого предмета или шара, поднимающегося у него в горле и душащего его.

Это чувство удушения мы встретим еще не раз. Это bolus hystericus, родственник “кома в горле”, которые чувствуют нормальные люди в моменты сильного стресса. Нормальный человек, как и истерик старается освободиться от него глотанием.

За удушающим ощущением в горле следовали “припадки, при которых она совершала буйные движения – прыгала, тужилась – и странное возбуждение, когда ее с трудом удерживали трое или четверо. При этом она неистово кричала”. Припадки продолжались до 15 января 1672 года, даты заметок Уилларда. Следует отметить некоторые детали. 15 ноября “на много часов прилип к гортани, и его не могли вытащить, хотя некоторые старались сделать это пальцами”. 17 декабря “ее язык ужасным образом вывалился изо рта до чрезвычайной длины и размеров”. Ей являлись дьяволы и ведьмы. Одного из них она называла мерзавцем. 29 ноября случилась особо нелепая галлюцинация, когда ей явилась ведьма в образе собаки с женской головой и начала душить ее. Галлюцинации и страдания женщины были невероятно убедительными. Уиллард замечает, что когда она думала, что ее душила ведьма, “мы часто опасались, что она будет задушена”.

Случай с Элизабет Напп удивительно напоминает случай Лер – одной из самых известных пациенток Дж. М. Шарко, психолога XIX века. Он писал, что “ее приступы в начальной стадии характеризовались эпилептиформными и тетаниформными судорогами; после этого она начинала энергично и добровольно жестикулировать, принимая наиболее ужасные позы и напоминая то, что человечество приписывает демоническому”. На этой стадии приступ переходил в делирий. Пациентка явно теряла рассудок по поводу событий, спровоцировавших ее первые приступы. Она яростно проклинала воображаемых личностей, называя их “убийцы! грабители!”, кричала “Пожар! Пожар!”, “О, собаки!”, “Меня укусили!” Без сомнения, это воспоминания об эмоциональных переживаниях юности.

Когда судорожная часть приступа Лер кончалась, обычно следовали другие симптомы, включая “визуальные галлюцинации; пациентка видит ужасных животных, скелеты, призраки” и “наконец, более или менее выраженную долговременную контрактуру языка”. Шарко нарисовал эту контрактуру, она достаточно отталкивающая. Уиллард не преувеличивает, называя ее ужасной.

Элизабет Напп испытывала и другие симптомы, все – опознаваемо истеричные, включая в некоторых случаях потерю речи, в других случаях – разговор чужими голосами; “однажды она лаяла, как собака, в другой раз мычала теленком”. Уиллард обратил внимание, что приступы не приносили ей долговременного физического вреда: