— Это твоё право, мой юный друг, но тот, кто не рискует попробовать новое блюдо, возможно, лишает себя большого удовольствия, а тот, кто избегает мудрости, поступает ещё глупее!
Ты машешь ему и отворачиваешься, гадая про себя, не совершил ли ты ошибки.
317
— Дитя Адама и Евы, добро пожаловать в Нарнию, — глубоким выразительным голосом произносит Аслан, и тревога покидает тебя. Похоже на то, как будто ты потерялся в темноте, и вдруг внезапно тебя кто-то и заключает в свои тёплые объятия, и ты снова чувствуешь себя в безопасности.
— Ты заметил уже, что Нарния в большой печали, — говорит Лев. — Тёмное колдовство пришло на мою любимую землю.
318
Ты уносишься от великана, сердце стучит от испуга и напряжения. Спустя некоторое время раздаются сотрясающие землю шаги — похоже, великан пустился в погоню. О нет! К нему присоединился его приятель! Как спастись от погони?
319
Ярко-красный кардинал-дубонос пролетает над твоим плечом и садится на ель посреди тёмно-зелёных иголок. Он внимательно смотрит куда-то позади тебя, затем внезапно взлетает вверх, хлопая крыльями. Ты оборачиваешься, но там ничего нет. Затем ты поднимаешь глаза и на скалистом обрыве видишь Белого Оленя, который величественно обозревает лес. О, какой опасный подъём! Если ты упадёшь, то можешь разбиться насмерть!
320
— Привет, привет. Что это — кто это — пришёл? Человек или зверь? Рыба или птица? — спрашивает ящерица слабым, хлюпающим голосом. Он как раз такой, какой ты ожидал бы услышать от скользкого существа вроде ящерицы, сидящей на потолке пещеры.
— Привет ещё раз, я — дитя Адама и Евы, — заявляешь ты. — В смысле, это вроде и так видно, ящерка?
— Да что ты, нет. Мне ничего не видно. Я вообще не очень хорошо понимаю, что такое «видеть». Я, что называется, невидящий. Мы все тут невидящие: прозрачно-белые раки, бескрылые жуки, все мы.
— Но почему? — спрашиваешь ты.
— В этом нет смысла. Мы не выходим из этой пещеры годами, веками, эпохами, если угодно. В чём смысл зрения, если вокруг всегда темно и никогда не бывает ничего нового?
— Да, думаю, ты прав. Но тогда получается, что ты не знаешь, как отсюда выйти, не так ли?
— О, нет. Кому пришло бы в голову уходить? Только крысам и летучим мышам, а у меня нет с ними ничего общего. Теперь прошу извинить, мне надо перекинуться словечком с пещерным сверчком.
Ты слышишь шелест крыльев летучей мыши в проёме справа. Затопленный туннель, где плавают слепые рыбы, изгибается слева.
321
Ты барахтаешься в ледяной воде, оскальзываясь на драгоценных камнях, но всё же умудряешься с помощью мощного пинка добраться до края пруда. Ещё один пинок и отчаянный рывок — и ты выкарабкиваешься на берег, в камыши. Ты весь трясёшься и дрожишь от холода, потому подбираешь в кустах восковницы несколько сучков и разжигаешь костёр. «Наконец-то снова тепло!» — радуешься ты.
К счастью, твоя сумка не ныряла вместе с тобой, так что у тебя есть сухая смена одежды. Но увы — тщательно спрятанный самоцвет пропал, а хуже того — твои ботинки лежат на дне пруда, рядом с изумрудом.
— Хм, хм! — бодришься ты, — по крайней мере я живой!
322
Ты вздрагиваешь при воспоминании о проклятых Прибрежных ограх. Уф! Что, если они опять попытаются захватить тебя? Ты резво пускаешься бежать по берегу, подальше от их берлоги.
323
Ты спускаешься по лестнице вниз в узкий, тёмный потайной ход, что скрывался за узорчатым ковром. Как только ты спускаешься, люк у тебя над головой захлопывается и ты слышишь приглушённый голос гнома:
— Извини, извини пожалуйста, но, понимаешь, мне обещали награду за поимку человеческого ребёнка. Жизнь в Нарнии нынче тяжелая, а цена за голову человеческого отпрыска довольно высока.
Тебя обманули! Через пару шагов потайной ход оканчивается глухой стеной!
— Ах ты, чтоб тебя! — кричишь ты. — Не дождёшься! Ты меня ещё не поймал, маленький мерзавец!