Читаем Колесница Солнца. Восемь тетрадей индийской классической лирики в переводах С Северцева полностью

Колесница Солнца. Восемь тетрадей индийской классической лирики в переводах С Северцева

А ныне… Мало ли других певцов бесстрашных, молодых служить тебе хотят?Любой, услышав голос твой, сейчас, как я, в глуши лесной трудиться был бы рад.И все же к старику, ко мне, в священно-строгой тишине воззвала ты опять:Из многих, что приказа ждут, мне снова свой заветный труд велишь ты продолжать.И в хижине лесной таясь, над свитком песенным склонясь, вновь я не спать готов,Вновь, как восторженный жених гирлянду лотосов цветных, хочу нести твой зов!Глаз не смежая до утра, я в строки братства и добра преображу твой зов.

8

Когда ж, твой верный, дряхлый жрец, почую близкий свой конец, последний мой рассветЯ песней встретить бы хотел — такой же солнечной, как пел во цвете пылких лет.Потом заветную тетрадь хочу вернейшему отдать из новых слуг твоих —Ему успею рассказать, как на певучий стих низать певучий жемчуг-стих…Но горе!.. Слышу все ясней железный гул грозящих дней — войны драконий рев…Ужель грома стальных армад сердца несчастных оглушат — и заглушат твой зов?Ужель на землю хлынет ад и рухнут с неба огнь и град и — умертвят твой зов?..

9

Нет!.. Ни орудий хищный рык, ни брань, ни плач, ни злобный крик, ни ядер жадный войОт нас, о Мать, не заслонят летящий из хрустальных врат бессмертный голос твой!И в тайниках, при ночниках, презрев гонения и страх, мы, бдители твои,Сурово будем продолжать за гимном светлый гимн слагать добру, заре, любви…И в день внезапной тишины, прокляв безумный пир войны, дух мщенья поборов,Мильоны алчущих сердец услышать смогут наконец спасительный твой зов.Шагнет на свет наш давний труд: в тот час братанья все поймут, что возвещал твой зов!

ПЕСНИ ДАЛЬНИХ СЕЛЕНИЙ

[1]

Из пракритских лирических двустиший

ХАЛА CATABAXAHA (I тысячелетие н. э.)

Из антологии «Семьсот строф»

ИЗ «ПЕРВОГО СТОСТРОФИЯ»

Из десятка мильонов напевных двустиший, изукрашенных перлами вдохновенья,Семь отобранных сотен в свое собранье взял ценитель поэтов по имени Хала.

* * *

Прославляю этот обряд закатный — блеск реки в ладонях могучего Шивы,А в реке — лицом его Гаури гневной — багровеет луна, словно жертвенный лотос.[2]

* * *

Сев на лотосовый широкий лист, на воде чуть покачивается птица —Будто яркая раковина лежит на подносе из чистого изумруда.

* * *

Погляди-ка, подружка: цветущие гущи ярких лотосов, так украшавших селенье,Побледнели в дни стужи — стали похожи на кунжутное поле после уборки.[3]

* * *

Путь любви, о подруга моя, причудлив, словно вьющийся стебелек — извилист.Так не плачь, не плачь, от меня отвернувшись, опустив лицо — луну на закате.