Колибри

Да, это мой номер. С кем имею честь?

20:44

Приветствую вас, доктор Каррера! Это Каррадори, бывший психотерапевт вашей, надеюсь, бывшей жены. Надеюсь, что не беспокою вас спустя столько времени, но если это так, то прошу сказать мне об этом откровенно и считать, что я вам никогда не писал. Но если это не так, я бы вас очень просил указать мне удобное время, когда вам можно позвонить, завтра или послезавтра, или когда вам будет удобно, хотелось бы перекинутся парой слов

20:45

Можете позвонить мне завтра ок. 9.30,

но при одном условии

20:49

Каком?

20:49

Верните мягкий знак в слово «перекинуться»

20:50

Я по-дружески, не обижайтесь

20:50

Прошу прощения. Описка

До завтра. Спасибо

20:54

До завтра

20:54

Как оно было (2010)

– Слушаю вас.

– Здравствуйте, доктор, это звонит Каррадори.

– Здравствуйте.

– Можете сейчас говорить?

– Сейчас могу.

– Я вас действительно не беспокою?

– Нисколько. Как поживаете?

– Неплохо. А вы?

– Я тоже неплохо. Мда…

– Отлично! Я рад и счастлив.

– Скажите мне вот что, доктор Каррадори, вы вчера не обиделись на мое замечание о мягком знаке? Я пошутил, но с этими мессенджерами не разберешься, когда человек шутит и когда говорит серьезно.

– Ну что вы! Мне стало стыдно, это точно, я вообще-то грамотно пишу, а вчера невесть почему вышла ошибка.

– Бывает, ничего страшного. Я поразмышлял над своим замечанием, и оно показалось мне довольно грубым, мы ведь почти не знакомы.

– Не беспокойтесь, я даже не подумал обижаться. Вы же мне сами сказали, что это была шутка.

– Тем лучше. Чем могу быть полезен?

– Ну чтобы не тянуть кота за хвост, расскажите мне лучше, как оно было, если вы, конечно, не против.

– «Оно» что?

– Ваша жизнь. Жизнь вашей семьи все эти годы.

– Ничего себе.

– Да. Хотя, наверное, будет лучше, если я расскажу о себе. Годится?

– Да, конечно.

– Дело в том, что через несколько месяцев после того, как я… короче, после нашей встречи, десять лет назад, я бросил свою профессию. Раз и навсегда. Как ножом отрезал. Строго говоря, это называется выгоранием. Упрощая, могу сказать, что мне не удалось вписаться заново в систему правил, которые я нарушил, явившись тогда к вам на работу.

– Выходит, в этом моя вина.

– Нет, это ваша заслуга. Представляете, я больше не понимаю, как можно быть психоаналитиком. Я был несвободен. Психоанализ – это ловушка.

– Это вы мне говорите? И чем занимаетесь теперь?

– Неотложной психологической помощью. Работаю в программе ВОЗ, которая обеспечивает психологической помощью страны, пострадавшие в результате природных катастроф.

– Ничего себе! Любопытно.

– За все эти годы я очень мало бывал в Италии.

– Счастливчик!

– Только что вернулся с Гаити, к слову сказать. Через две недели возвращаюсь обратно.

– Жуткое дело – это их землетрясение.

– Мало сказать, самое страшное в современной истории, невозможно даже представить.

– Представляю. Впрочем, нет, конечно…

– Это и есть настоящая работа, доктор Каррера, она действительно приносит пользу. Люди, потерявшие все, старики, дети, оставшиеся совершенно одни, а ведь им надо как-то выжить, несмотря на такой поворот судьбы. Вопрос не только в материальной помощи, им надо помочь понять, как они будут жить. Вероятно, большей пользы, чем эта, я и не мог принести.

– Охотно верю.

– Но признаюсь вам откровенно: все эти годы, несмотря на завалы работы, трудности, лишения и обиды, потому что во многих случаях от помощи психолога отказываются те, кто больше всего в ней нуждается, – словом, несмотря на бьющую через край жизнь, я очень часто все эти годы думал о вас, клянусь.

– Неужели? С чего бы?

– Ну, во-первых, как я уже говорил, вы непосредственно связаны с причиной, по которой я оставил свою профессию. Короче, не приди я к вам в тот день, не решись нарушить установленные правила, которые до тех пор свято чтил, и жизнь моя осталась бы прежней, без перемен, но Бог свидетель, как я в них нуждался. Но главное, о чем я чаще всего думал, что ничего не знаю о вас, о вашей дочери, о жене… бывшей, верно? Вы в результате развелись? Я даже этого не знаю.

– Да, да, еще как развелись!

– Видите, доктор: вне правил, налагаемых профессией, которую я практиковал, пустота, подобная этой, невыносима. Мне необходимо знать, что случилось с вашей жизнью, поскольку я активно в нее вмешался вместо того, чтобы остаться сторонним наблюдателем, как от меня требовалось. Так что же с вами со всеми сталось?

– Как видите, она меня не убила.

– Ну это уже немало.

– Я ее тоже.