Колючий иней

— Никто бы не смог оставаться спокойным, если бы над его женщиной зверски поиздевались и убили. Может, я и должен, но не могу осуждать его за то, что он нашел каждого и наказал, как посчитал нужным. Я помню этот случай. Был грандиозный скандал. Это произошло на общих военных учениях Содружества и Союза. Обстановка там всегда напряженная, а тут такое.

Я молчала. Почему-то стало стыдно за то, что плохо думала о Севале. Но, по факту, он ведь все равно убийца. Нахмурилась и спросила:

— О чем вы с ним договорились?

— Мы в процессе, — уверенно сказал отец. — Но не переживай, тебе недолго осталось здесь находиться. Совсем скоро ты окажешься дома. Соскучилась по океану? — спросил он и озорно улыбнулся.

Только эта натянутая улыбка не могла меня обмануть. Она была вымученная, хоть и искренняя.

— Пап, что происходит? — решила я не отступать.

— Смотрю, ты тут набралась упрямства, — он ласково погладил меня по щеке. — Не переживай. Через пару дней все узнаешь. Помни только одно: ты самое ценное, что есть в моей жизни. Я никого так не любил, как тебя и маму. И сделаю все, чтобы ты была счастлива.

Обхватив мою голову ладонями, он прислонился своим лбом к моему и замер, прикрыв глаза. Тяжесть в груди вернулась, ведомая нехорошими предчувствиями. Чего он недоговаривает? Почему ведет себя так, словно прощается?

— Я тоже тебя люблю, пап. Ты единственный, кто мне дорог во всей вселенной. Если ты хочешь что-то сказать, скажи! Прошу!

Но он лишь крепче сжал меня в объятиях и легонько покачал головой, давая знать, что не скажет. Прижавшись к его груди, я слушала тяжелое дыхание. Неужели он так волнуется? С тревогой всмотрелась в его лицо. Как же он похудел! Щеки впали, а под глазами уже явно давно поселились круги. Что же с тобой случилось? Неужели тебя так вымотали мои поиски? Понимая бесполезность расспросов, я лишь крепче обняла его и наслаждалась теплом близкого человека.

Так мы просидели долго, пока папа не отстранился и не начал расспрашивать меня о днях, проведенных здесь. И я рассказывала, умышленно умалчивая о том, что могло бы его взволновать.

— Пап, а ты видел уже вану?

— Это такой огромный зверюга, похожий на земного медведя?

— Ага. Представляешь, у меня тоже был малыш. Я его звала Дариком. Он сейчас на острове вану, взрослеет. Он, наверное, скоро вернется, а меня не найдет.

Я замолчала, представив, как он станет меня безуспешно искать. Тоской резануло по сердцу. Мне так будет его не хватать.

— Мы не сможем забрать его, — ободряюще погладил мою руку папа. — Ему лучше остаться здесь. Это его дом. А твой — на Пирани. Там сейчас сезон цветения ирраскана. Помнишь, какой запах стоит во дворе?

Я мечтательно прикрыла глаза и отчетливо вспомнила небольшой садик у родного дома. Пряный аромат плавает в прогретом воздухе, ласково щекоча ноздри. Мелкие красные лепестки медленно кружат и падают на землю, устилая бархатным ковром землю под раскидистым деревом.

— Помню, — прошептала я, не открывая глаза.

Остаток времени мы просто болтали, стараясь наверстать упущенное. Когда зашел Том, я была готова оторвать ему голову за то, что посмел нарушить наше уединение. С тоской глянула на отца. Он молча кивнул и, погладив ещё раз меня по щеке, произнес:

— Помни, что я сказал тебе.

— Хорошо, — ответила я, стараясь сглотнуть опять навернувшиеся слезы.

Поцеловала его в щеку и, оглянувшись напоследок, вышла за Томом. Поведение отца настораживало, и от этого на душе становилось тоскливо и неспокойно. Сжавшееся от волнения сердце сделало пару ударов и наполнилось болью. Как пережить еще несколько дней? Смогу ли?

ГЛАВА 29

Ринора

К концу второго дня после встречи с папой я поняла, что не могу больше выносить неизвестности. Я кричала через дверь Тому, чтобы позвал Севала. Мне необходимо было знать, что происходит. Но тот упрямо меня избегал, не испытывая желания общаться. Подлец!

В поисках хоть чего-нибудь полезного я перевернула вверх дном все комнаты Севала. Но кроме одежды ничего не нашла. Подготовился, гаденыш. Со злостью упала на кровать, и взгляд уперся в высокие ниши, находящиеся почти под потолком. Присмотрелась и заметила несколько тяжелых каменных статуэток, практически сливающихся со стеной.

С трудом достав одну, я взвесила ее в руках. На лице расплылась довольная улыбка. Череп у Тома, конечно, крепкий, но эта ужасная каменная рыба — достойный ему противник.

Ужина ждала с особым нетерпением. Стояла, вжавшись в неровную поверхность стены, и караулила, когда придет Том. Он, как всегда, был пунктуален. Дверь открылась в назначенное время, и он, неся в руках небольшой поднос, ступил за порог. Привычным движением склонился, чтобы поставить его на пол и только потом заметил, что меня на обычном месте нет. Буркнул нечто возмущенно, поняв все верно. Поздно. Статуэтка с силой ударилась о его голову.

— Прости, Том, — проговорила я, не испытывая никакого сожаления.