Колючка и стихоплёт

Малике не пришлось переспрашивать, в своих мыслях она пребывала там же, где и Кирилл, и сразу поняла, о чём он говорит.

— Я не выбирала, вообще не думала. Это всё гроза. Но теперь понимаю Зину, это так остро, — задумчиво протянула она. — И… ещё хочется.

Она резко встала, закрывая собой свет от восходящего солнца. Жёлтые лучи выглянули из-за её плеча, подсветили вьющиеся пряди на висках, но затенили лицо, скрыв эмоции.

Стиснув сложенный лист, Малика почувствовала колкий край бумаги, врезающийся не в ладонь, а сразу в сердце. Что бы ни произошло у реки, Кирилл всё равно стихи посвятил Марине.

На завтрак Антонина Сергеевна подала оладьи и новость, что буквально через полчаса в гости нагрянут Профессор и Вероника Петровна. Малика расправилась с кружкой чая, когда на улице просигналила машина, поторапливая распахнуть ворота.

После приветствия Профессор прямо объявил, что сделал предложение бабушке Кирилла и роспись ожидается через месяц. Пышную свадьбу не планировали, решили организовать скромный вечер в кругу самых близких людей. Кирилл покосился на Малику, опасаясь прочитать в её глазах разгорающийся гнев, но она выглядела спокойной, будто новость пропустила мимо ушей.

После завтрака уселась на поленнице за баней, чтобы переварить известие в одиночестве. Свадьба выглядела вполне ожидаемой, удивления не вызвала, скорее всколыхнула глухую досаду. Кирилл приблизился тихо, не нарушив тишину даже шорохом, но вспугнул ящерицу, и именно она выдала его присутствие.

Малика, не оборачиваясь, произнесла:

— Не собираюсь я ни на кого набрасываться, не переживай. К этому давно всё шло.

Кирилл забрался на прогретые солнцем дрова, чуть выше, чем расположилась Малика, и вынул изо рта чупа-чупс.

— Теперь у нас есть ещё кое-что общее помимо того, что оба других наших родителей сбежали.

Что-то в его словах заставило Малику нахмуриться, но мысль не успела оформиться, Кирилл спугнул родившуюся догадку очередной фразой.

— Теперь обе мои женщины будут пристроены. Осталась ты, Кирюха.

Малика развернулась, бесцеремонно вырвала леденец из пальцев Кирилла и засунула себе в рот. Он проводил взглядом нагло изъятую конфету. Губы Малики обхватили чупа-чупс без капли брезгливости, кажется, она даже не подумала, что несколько секунд назад сладкий леденец облизывал Кирилл. Возвращать пропажу он не стал: решил выждать.

— Мама так долго скрывала, что отец сбежал, можно подумать, смерть предпочтительнее и меньше меня расстроит. Из-за её скрытности мы себе родство придумали.

Малика вздрогнула: вот оно! Та фраза, что зацепила в первый раз, всколыхнув интуицию.

— Моя кукушка сбежала на следующий день после моего третьего дня рождения, а твой когда смылся?

Кирилл задумался.

— Мне тоже три года было, когда именно, не скажу, вроде летом. — Заметив задумчивость Малики, дёрнул палочку чупа-чупса, возвращая себе украденное. И если Малика просто лакомилась леденцом, то Кирилл осознанно засунул его в рот, наслаждаясь опосредованным поцелуем.

Малика вскочила, скидывая верхние чурки, и сдёрнула с места Кирилла.

— Пойдём, тебе тоже будет интересно послушать.

Почти бегом они добрались до беседки, где всё ещё продолжалось чаепитие.

Малика застыла в проёме, глядя на отца с вызовом:

— Моя мать сбежала с отцом Кирилла? Так?

Профессор аккуратно отставил в сторону кружку, поймал взволнованный взгляд Вероники Петровны и снова повернулся к Малике.

— Какое-то время Лера изменяла мне с Сергеем, забеременела и, видимо, поэтому они решили сбежать. Ребёнок умер ещё до рождения, и, насколько я знаю, именно поэтому они расстались. Где твой отец, понятия не имею, — он бросил взгляд на Кирилла, — Василиса знает, вроде он даже хотел с тобой встретиться. А Лера живёт недалеко от института, где вы оба учитесь. Вроде замужем, кажется, есть дочь.

Андрей Иванович достал из переднего кармана ручку и написал на салфетке адрес.

— Я не желаю её видеть, но если ты захочешь…

Малика выхватила салфетку и небрежно запихнула в задний карман джинсов.

— Мог бы и раньше сказать.

Профессор чуть приподнял одну бровь.

— Зачем? Я вообще не собирался об этом говорить. Лера нас бросила. Теперь мы все не те, что были раньше. Это не имеет значения.

Малика хотела бы остаться безразличной, но внутри неё клокотала ярость и обида: на мать — за легкомысленный жестокий поступок, на отца — за безразличие и удобное для него умалчивание.

Она ринулась в дом, схватив рюкзак, проверила наличие кошелька, закинула туда телефон и замерла напротив серванта. В зеркальной задней стенке отразился Кирилл. Он стоял в дверном проёме, упёршись плечом в косяк.

— Теперь хотя бы понятно, за что он так сильно меня ненавидел.

Малика не обернулась, опустила ладони на лакированную поверхность серванта.

— За что? За то, что не мог добраться до твоего папашки? Ты-то при чём? Это мелочно.

— Я на него похож, наверное, напоминал его.

— Ты не он.

— Видимо, он сильно любил твою маму. — Кирилл приблизился к Малике и остановился вплотную за её спиной.

— Не похоже, что он вообще умеет любить.

— Точнее не умеет показывать чувства.