Колкая малина. Книга четвёртая

Недолго мой самолётик бумажный
Белым мотыльком в воздухе парил —
Его шмель протаранил лохматый и важный
И в цветущий клевер приземлил.

Летопись жизни воспета

От поклона матери-природе,
От кружения пчелиного балета
И малиновки, поющей на восходе.

Кто в этом не пытался разобраться,

Тот в собственном доме — в гостях.
А у тех, кто умеет ждать и влюбляться,
Цветы прорастут на камнях.

Не надо рваться к равновесию

И к старому искать новые подходы:
На всякое спасение и всякую агрессию
Есть право только у природы.

На листке тетрадном в линеечку косую

Всегда имеешь правильный наклон.
Можешь озираться в сторону любую,
Но тебя всё время гонят под уклон.

Не забудьте свою главную примету,

Повторите клятвы и пароли,
Когда скитаться пойдёте по свету
В поисках лучшей доли.

Медуза

С утра в Газпроме полный паралич:
Вечный двигатель нашли на хуторе заброшенном.
Его на кузне смастерил Кузьмич
С рябым лицом, немного перекошенным.

Двигатель, похожий на «Медузу»,

Ни в питье, ни в пище не нуждался,
Но форы выдавал всему Экибастузу
И ключиком на десять разбирался.

Который год на хуторе спеют ананасы,

А Кузьмич завёл себе гарем;
Всё превращалось в цветущие пампасы,
Которые бывают во время перемен.

«Медуза» за секунду испаряет лом,

А на десяток километров лампочки горят.
В энергетике случится перелом,
Когда об этом все заговорят.

Спалили Кузьмича студенты-практиканты,

Они на хутор забрели в поисках фольклора.
Они вели себя, как оккупанты,
И то, что они видели, дошло до прокурора.

«Медузу» разобрали и изъяли,

От объяснений отказавшись наотрез,
А Кузьмича втихую расстреляли.
Вот так не состоялось чудо из чудес.

Мода

Моя дама — нарочито грустная,
Потому что нечего надеть,
А в исполнении тоски — до того искусная,
Что и самому хочется реветь.

У неё с нарядами — полная разруха:

Мода снова шкуру поменяла.
Теперь что было год назад — срам и показуха,
Вот барышню мою грусть и обуяла.

Выщипала брови, губы накачала,

На ляжках розы в красном цвете наколола,
И грудь на пять размеров больше стала,
А задницу отклячила для общего прикола.

Теперь всё это никуда не влазит,

Даже в старый адидасовский костюм.
А если мини с декольте, то бабушек колбасит:
Наши бабушки не любят сладенький изюм.

Умеют у нас барышни закатывать концерты,

На них уже ни силы, ни терпения.
Когда-то красота требовала жертвы,
А теперь настырно вымогаются вложения.

Возможно, что от бедности разврат,

И в прошлогоднем она точно сказочное чудище.
И если не засунуть ни перед и ни зад,
То, может, подойдёт монашеское рубище?

Моралистам