Колодец детских невзгод. От стресса к хроническим болезням

Я не стала назначать девочке никаких лекарств для изменения ее поведения. Я предпочитаю пошаговый подход к устранению токсичного стресса, который позволил бы выявить рабочие и нерабочие методы. Безусловно, медикаменты являются важной частью лечения некоторых пациентов, однако в нашей команде принято очень внимательно относиться к их подбору, чтобы полученное в результате воздействие было направлено на биологические процессы, лежащие в корне проблемы. В предыдущей главе я упоминала о том, что график реакции префронтальной коры на адреналин и норадреналин похож на перевернутую букву U. Так вот, у детей с нарушенными контролем импульсов и концентрацией внимания (следствия токсичного стресса) функции префронтальной коры, скорее всего, будут находиться на нисходящей части U-образного графика (например, если вы выпьете слишком много кофе, вы не сможете сосредоточиться, даже если от этого будет зависеть ваша жизнь). В подобных случаях наша клиническая команда стремится не использовать стимуляторы вроде метилфенидата (того самого риталина) или других лекарств на основе амфетаминов. Вместо этого мы предпочитаем использовать гуанфацин, нестимулятор, который изначально разрабатывался для лечения повышенного кровяного давления, но также используется для лечения СДВГ. Воздействие гуанфацина направлено на конкретные сети, расположенные в префронтальной коре и реализующие действие адреналина и норадреналина, – и, как следствие, позволяет лучше сосредоточиваться и снижать импульсивность даже в стрессовых ситуациях.

Несмотря на то что мне нравится более систематический подход – как тот, что использовали доктора, заподозрившие, что ВИЧ/СПИД связаны со сбоями в работе иммунной системы, – я понимала, что работаю на медицинской передовой. Не было (и до сих пор не существует) четкого набора диагностических критериев или анализа крови, который помог бы выявить токсичный стресс; не было набора лекарств, которые необходимо выписывать в таком случае. Моим главным путеводителем по поиску симптомов, возможно связанных с токсическим стрессом, было исследование НДО; однако я отдавала себе отчет в том, что заболевания и состояния, попавшие в это исследование, могли оказаться всего лишь верхушкой айсберга. В конце концов, если источником проблемы были сбои в работе системы стрессового ответа, это могло иметь далеко идущие последствия. Ведь нарушенный стрессовый ответ затрагивает не только нервную систему, но также иммунную, гормональную и сердечно-сосудистую. И так как биологические и генетические особенности у всех разные, проявления такой дисрегуляции тоже могут быть самыми разными.

Примерно на этом этапе мои сотрудники стали захлебываться в потоке новой информации: возникало ощущение, что с токсичным стрессом может быть связано буквально все. Когда мы это обсуждали, я напомнила коллегам о том, как важно выбрать верную стратегию в начале работы с проблемой. Если разбить ее на части, выяснится, что в корне лежит нарушение стрессового ответа. После этого нужно попросту «разматывать клубок»: искать, как эта дисрегуляция могла отразиться на каждой из систем тела. Начать исследования было решено с базовых систем. Если уж мы намеревались найти и разрешить самую суть проблемы, нужно было разобраться, что́ происходит на молекулярном уровне. Мы вернулись к изучению литературы и постарались разобрать каждую систему, чтобы выяснить, как именно токсичный стресс может помешать нормальной работе организма.

Токсичный стресс и мозг

Основываясь на результатах анализа медицинских карт, мы пришли к выводу, что обучение можно считать пресловутой «канарейкой в шахте»[8]. Поскольку у пациентов с четырьмя и более баллами по шкале НДО риск иметь проблемы с обучением и поведением был выше в 32,6 раза, напрашивался вывод о сильном влиянии травматического опыта на быстроразвивающийся детский мозг. За время учебы в медицинском университете и прохождения резидентуры я многое узнала о развитии мозга. Например, о том, что в первые годы жизни ребенка мозг формирует более миллиона нервных связей каждую секунду. В резидентуре я быстро убедилась в том, что любое негативное влияние на этот процесс (например, воздействие токсических веществ, заболеваний или физических повреждений) может привести к серьезным последствиям.

Итак, нам нужно было понять, как токсичный стресс влияет на мозг. Мой внутренний кабинетный ученый сравнивал нашу команду с армией повстанцев из фильма «Звездные войны»: мы словно тоже искали планы Звезды Смерти, только в ее роли выступал токсичный стресс. Узнав, как работает Звезда Смерти, изучив чертежи и найдя ее слабые места, мы нашли бы способ предотвратить вред, который она могла нанести.

* * *