Колодец детских невзгод. От стресса к хроническим болезням

– Как это грустно, – ответила я. – Пожалуй, для меня один из самых печальных аспектов НДО заключается в том, что он передается из поколения в поколение. Если бы Ник понял, что сам столкнулся с НДО и, скорее всего, заработал дисрегуляцию стрессового ответа, – он мог бы начать искать способы с этим справиться. Представляешь, как все могло измениться для вас с Карлом!

– Какая нелепость, что об этом не знают все. Как заставить всех обратить внимание на то, что токсичный стресс влияет на наших любимых людей вне зависимости от того, замечаем мы это или нет? – спросила Дженет.

– Я как раз и надеялась, что вы ответите мне не этот вопрос!

– Ну, для начала, думаю, Кэролайн нужно связаться с журналом Tim e и объявить им, что у нее есть для них еще одна история на обложку.

После этого все начали говорить одновременно. Разговор плавно перетекал от обсуждения того, кто и что считал «нормальным» в детстве, к теме изменения статус-кво путем повышения осведомленности людей в вопросах НДО. Вечер прошел невероятно успешно, но не только потому, что я взяла на вооружение удачные стратегии распространения информации (хотя и не без того). Эта встреча показала мне, как обсуждение НДО и всего, что с ним связано, помогает поднимать табуированные в обществе темы. Статистика отчетливо говорила мне, что людей с НДО полно и в моем окружении, но я никогда ранее не обсуждала травмирующий личный опыт ни с кем за пределами клиники в Бэйвью.

Я часто замечала (и в этой мрачной шутке была только доля шутки), что главная разница между Бэйвью и Пасифик-Хайтс заключалась в том, что в Бэйвью люди знали, какой именно дядя совращал малолетних. И так происходило не потому, что индекс 94115 имел магическую силу и не пускал на территорию богатого района людей, способных навредить ребенку, зависимых от психоактивных веществ или психически нестабильных. Просто об этом не принято было говорить.

Когда позже я спрашивала Кэролайн, почему в кругах людей с высоким уровнем дохода подобные вещи замалчивались, она ответила, что, на ее взгляд, люди боялись испортить себе репутацию:

– От нас ожидают совершенства. Мы должны контролировать ситуацию. Молчат все, потому что открытость может стоить карьеры. Однако же, замалчивая проблему, мы способствуем ее сохранению.

* * *

После того ужина я поняла: привычка скрывать собственный НДО мешала не только людям, которые непосредственно столкнулись с ним, но и движению, которое пытался запустить наш ЦОМ. Эта самая привычка укрепляла миф о том, что неблагоприятная обстановка в семьях бывает только в определенных сообществах. Храбрость Кэролайн и ее готовность рассказать свою историю тронули меня до глубины души. НДО и токсичный стресс процветают в атмосфере скрытности и стыда как на уровне отдельных людей, так и на уровне общества в целом. Невозможно исцелить то, что мы отказываемся даже видеть. Скрининг на НДО позволяет врачам подтвердить, что он существует. Открытость в вопросах травматических детских переживаний с друзьями и членами семьи нормализует отношение к неблагоприятному опыту как к части человеческой жизни и к токсичному стрессу как к части нашей биологии, на которую можно оказать воздействие.

Токсичный стресс возникает в результате подрыва стрессового ответа. Это фундаментальный биологический механизм, а не последствия финансовых трудностей, или проживания в определенном районе, или общения с определенным человеком. А значит, на проблему можно посмотреть иначе. Мы можем разглядеть друг в друге людей, в которых разный опыт запустил одинаковую по своей природе физиологическую реакцию. Мы можем перестать обвинять и стыдить, но взяться за лечение последствий НДО, как мы лечили бы любое другое заболевание. Мы можем увидеть истинное лицо этой проблемы и понять, что столкнулись с кризисом общественного здоровья, таким же всеобъемлющим, как грипп или вирус Зика.

Закрыв дверь за последней гостьей, я села за стол, за которым до того мы сидели вместе. И поняла: только что случилось нечто важное. Проведя годы в роли детектива, по воле случая, в Бэйвью, Пасифик-Хайтс и ряде мест между ними, я наконец поняла, что нужно сделать, чтобы добиться существенных изменений в процессе борьбы с НДО и токсичным стрессом. Я изучила все колодцы во всех городах и поняла, что они не просто оказались намного более глубокими, чем мне представлялось ранее, – но и, что еще важнее, все соединялись в единую сеть.

Часть IV. Революция

Глава 11. Прилив

Ужин с Кэролайн придал новый импульс моей, до того времени локальной, кампании по распространению информации об НДО и его лечении. Американская педиатрическая академия предложила мне выступить с программной речью на первой национальной конференции по вопросам токсичного стресса; меня даже пригласили в Белый дом провести брифинг для руководителей восьми базирующихся там агентств. Мне было сложно поверить в происходящее.