Колодезь и маятник (пер. Прасковья Лачинова)

Я очень ошибся въ ея размѣрѣ; стѣны не могли имѣть больше двадцати-пяти ярдовъ въ окружности, и на нѣсколько минутъ это открытіе чрезвычайно меня смутило, — хотя, по правдѣ сказать, смущаться было нечѣмъ, потому что, при ужасныхъ обстоятельствахъ, окружавшихъ меня, что могла значить большая или меньшая величина темницы? Но душа моя странно привязывалась нъ этимъ мелочамъ и я старался отдать себѣ отчетъ, почему могъ ошибиться въ моемъ измѣреніи. Наконецъ истина блеснула мнѣ какъ молнія. Въ первой моей попыткѣ обойти темницу, я отсчиталъ пятьдесять-два шага до той минуты, когда упалъ: я долженъ былъ быть въ это время шагахъ въ двухъ отъ лоскутка саржи; потому что уже обошелъ почти всю стѣну кругомъ. Но тутъ я заснулъ и, проснувшись, вѣроятно пошелъ назадъ и такимъ образомъ сдѣлалъ двойной обходъ. Безпорядовъ въ мысляхъ препятствовалъ мнѣ замѣтить, что въ началѣ обхода стѣна была у меня по лѣвую руку, а при концѣ, она очутилась по правую.

Я также ошибся относительно формы зданія. Идя ощупью, я попадалъ руками на много угловъ, и оттого мнѣ казалось, что постройка стѣнъ очень неправильна. Вотъ что значитъ дѣйствіе совершенной темноты на человѣка, пробуждающагося отъ обморока или сна! Эти углы просто были легкія неровности въ стѣнѣ; общая же форма темницы была четвероугольная. То, что я принялъ за камни, оказалось теперь плитами желѣза или другаго какого металла, котораго спайки и составляли неровности. Вся поверхность этой металлической постройки была грубо испачкана всѣми отвратительными и безобразными эмблемами, порожденными суевѣріемъ монаховъ. Фигуры демоновъ съ угрожающими лицами, формы скелетовъ и другія, тому подобныя изображенія оскверняли стѣны на всемъ ихъ протяженіи. Я замѣтилъ, что контуры этихъ чудовищъ достаточно явственны, тогда какъ краски попортились и слиняли какъ будто отъ дѣйствія сырой атмосферы. Тутъ я разглядѣлъ также, что полъ выложенъ камнемъ: посреди его зіялъ кругообразный колодезь, котораго я избѣгнулъ, и кромѣ его не было другаго въ темницѣ.

Все это я видѣлъ неясно и съ нѣкоторымъ усиліемъ, потому что мое физическое положеніе странно измѣнилось во время моего сна. Теперь я лежалъ во весь ростъ на спинѣ на чемъ-то въ родѣ деревянной низкой скамьи, къ которой я былъ крѣпко привязанъ длинной тесьмой, похожей на ремень. Она нѣсколько разъ обвивалась вокругъ всего тѣла, оставляя свободными только голову и лѣвую руку, такъ что я лишь съ усиліемъ могъ доставать пищу, поставленную возлѣ меня на полу въ глиняномъ блюдѣ. Я замѣтилъ съ ужасомъ, что кружки не было, а между тѣмъ меня пожирала невыноспмая жажда. Казалось, что довести эту жажду до послѣднихъ предѣловъ входило въ планъ моихъ палачей, потому что мясо, находившееся въ блюдѣ, было изобильно приправлено пряностями.

Я поднялъ глаза и сталъ разсматривать потолокъ. Онъ былъ отъ меня на высотѣ тридцати или сорока футовъ, и походилъ устройствомъ на стѣны. Въ одной изъ его плитъ странная фигура привлекла мое вниманіе. Это было нарисованное изображеніе времени, какъ его обыкновенно представляютъ, только съ той разницей, что вмѣсто косы, оно держало предметъ, который я принялъ съ перваго взгляда за огромные нарисованные часы. Было, однако, въ формѣ этого предмета что-то такое, что заставило меня вглядѣться въ него съ большимъ вниманіемъ, и пока я смотрѣлъ на него поднявъ глаза, такъ-какъ онъ находился прямо надо мною, мнѣ показалось, что онъ шевелится. Минуту спустя, эта мысль подтвердилась: внизу часовъ качался маятникъ короткимъ и медленнымъ движеніемъ. Наконецъ, утомившись слѣдить за его однообразнымъ движеніемъ, я обратилъ взоръ на другіе предметы моей кельи. Легкій шумъ привлекъ мое вниманіе, и, взглянувъ на полъ, я увидѣлъ, что по немъ ходятъ огромныя крысы. Онѣ вышли изъ колодца, который былъ видѣнъ мнѣ по правую руку, и въ ту минуту, какъ я смотрѣлъ на него, крысы стали кучами выскакивать оттуда, прввлеченныя запахомъ мяса. Съ большимъ трудомъ я могъ отогнать ихъ отъ моей пщии.

Прошло съ олчаса, а можетъ быть, и съ часъ — потому что я не могъ ясно опредѣлить времени — когда я снова поднялъ глаза кверху. То, чт я тамъ увидѣлъ, привело меня въ недоумѣніе и изумленіе. Размѣръ маятника увеличился почти на цѣлнй ярдъ, и дввженіе его стало быстрѣе. Но что меня больше всего смутило, такъ это то, что онъ видимо опустился. Тогда я разглядѣлъ — не стану описывать, съ какимъ ужасомъ — что нижняя его оконечность состояла изъ блестящаго стальнаго полумѣсяца, ииѣвшаго около фута длины отъ одного рога до другаго; рога были направлены кверху, а нижняя округлость очевидно была заточева, какъ бритва. Онъ казался такъ же тяжелъ и массивенъ, какъ бритва, утолщаясь кверху свовмъ широкимъ концомъ, и былъ прикрѣпленъ къ тяжелому мѣдному пруту, на которомъ раскачивался со свистомъ.