Колокола (пер.Врангель)

то этотъ самый Фернъ, — я какъ сейчасъ вижу его передъ собою, — приложивъ руку къ шляп, посмлъ сказать мн:- «Я почтительнйше спрашиваю миледи, не принимаетъ ли она меня за двочку?» Впрочемъ, меня это не удивило; разв нельзя всего ожидать отъ неблагодарныхъ и дерзкихъ людей этого сословія? Не стоитъ и говорить объ этомъ. Я прошу васъ, сэръ Джозефъ, воспользуйтесь для общаго примра этимъ Вилли Ферномъ!

— Гмъ! — промычалъ сэръ Джозефъ. — Мистеръ Фишъ будьте добры

Фишъ сейчасъ же взялъ письмо и написалъ подъ диктовку сэра Джозефа:

«Частное»

Милостивый Государь,

Я вамъ весьма благодаренъ за ваше любезное сообщеніе относительно В. Ферна. Къ сожалнію, я лишенъ возможности дать вамъ о немъ благопріятный отзывъ. Я не переставалъ выказывать ему дружеское и отеческое расположеніе, но, къ несчастью, онъ платилъ мн за него полною неблагодарностью и постояннымъ сопротивленіемъ всмъ моимъ намреніямъ. Это безпокойный и непокорный умъ, независимый и гордый характеръ, который бы отвергнулъ свое счастье, еслибы вы ему клали его даже въ руку. При такомъ положеніи вещей, признаюсь, мн кажется, еслибы онъ вновь предсталъ передъ вами (какъ вы мн пишете, онъ общалъ это сдлать завтра, чтобы узнать о результат наведенныхъ вами о немъ справокъ, а я думаю, въ данномъ случа, можно разсчитывать, что онъ сдержитъ свое слово), то вы окажете неоцнимую услугу обществу, если арестуете его, какъ бродягу, на нкоторое время, и тмъ явите достойный подражанія примръ, въ мстности, гд все боле и боле нуждаются въ подобныхъ примрахъ, какъ въ интересахъ тхъ личностей, которыя отдаютъ себя на служеніе бднякамъ, такъ и въ интересахъ самого, обыкновенно заблуждающагося, населенія.

Примите, и т. д. и т. д.

— Неправда ли, — замтилъ сэръ Джозефъ, подписавъ письмо и въ то время, какъ Фишъ запечатывалъ его, — неправда-ли, кажется, будто оно было написано тамъ, свыше! Посмотрите! Въ конц года я привожу въ порядокъ вс платежи и свожу свои счеты даже съ В. Ферномъ!

Тоби, который уже давно вновь впалъ въ самое безнадежное отчаяніе, приблизился грустный и угнетенный, чтобы взять письмо.

— Передайте мой поклонъ и благодарность, — сказалъ сэръ Джозефъ. — Подождите.

— Подождите, — повторилъ мистеръ Фишъ.

— Вы, быть можетъ, слышали, — продолжалъ сэръ Джозефъ тономъ прорицателя, — нкоторыя высказанныя мною замчанія, вызванныя приближеніемъ торжественнаго дня Новаго Года, о тхъ обязательствахъ, которыя этотъ моментъ налагаетъ на насъ въ отношеніи нашихъ длъ, которыя мы должны привести въ порядокъ. Вы не могли не обратить вниманіе, что я нисколько не прячусь за свое высокое общественное положеніе, но что мистеръ Фишъ иметъ мою чековую книгу и находится возл меня лишь для того, чтобы помочь мн закончить дла текущаго года и начать новый совершенно чистымъ. Ну, а вы, другъ мой, можете ли сказать по совсти, положа руку на сердце, что вы также приготовились къ встрч этого великаго дня?

— Мн страшно сознаться, сэръ, — бормоталъ Тоби, смиренно взглядывая на баронета, — что… что…. я…. немного…. немного запустилъ свои дла.

— Запустили свои дла! — повторилъ сэръ Джозефъ, останавливаясь, съ угрожающимъ выраженіемъ лица, на каждомъ слог.

— Мн страшно признаться, — шепталъ Тоби, — что я долженъ десять или двнадцать шиллинговъ м-ссъ Чикенстжеръ.

— М-ссъ Чикенстжеръ! — повторилъ тмъ же тономъ сэръ Джозефъ.

— Это небольшая лавочка, сэръ, — вскричалъ Тоби, — гд продается всего понемногу. Кром того я также не…мно…го… дол… женъ за квартиру, но самые пустяки, сэръ. Я самъ сознаю, сэръ, что это не должно быть, но мы такъ бдны!

Сэръ Джозефъ посмотрлъ на миледи, потомъ на Фиша и наконецъ на Тоби. Сложивъ потомъ въ отчаяніи руки, съ видомъ человка, разуврившагося во всемъ:-

— Какъ можетъ человкъ, — сказалъ онъ, — даже изъ этого неподдающагося исправленію и беззаботнаго сословія, да еще человкъ съ сдыми волосами смотрть спокойно въ лицо Новому Году, когда его дла находятся въ подобномъ положеніи? Какъ можетъ онъ ложиться вечеромъ спать и утромъ вставать? Какъ? Скажите мн! Ну! — продолжалъ онъ, обернувшись спиною къ Тоби, — берите же письмо! Берите письмо!

— Я бы самъ очень желалъ быть инымъ человкомъ, сэръ, — сказалъ Тоби, преисполненный желанія молить о прощеніи… — Но видите ли, намъ было послано тяжелое испытаніе.

Сэръ Джозефъ все повторялъ:

— Берите же письмо, берите письмо!

Фишъ съ своей стороны не только вторилъ этимъ словамъ, но усиливалъ ихъ, указывая очень многозначительно на дверь, такъ что Тоби оставалось поклониться и уйти.

Очутившись на улиц, бднякъ нахлобучилъ себ на глаза свою старую, потертую шапку, какъ бы желая скрыть свое горе, вызванное сознаніемъ, что для него нтъ никакой надежды получить свою долю радости въ приближающемся новомъ году.

Поглощенный своими грустными мыслями, онъ не обнажилъ даже своей головы передъ колокольней, гд висли дорогіе его сердцу колокола, когда на обратномъ пути проходилъ мимо старой церкви.