Кольцо Анахиты

Трудно описать мое удивление, когда я наконец вижу принцессу. О ней говорили как о редкой красавице, в которую король заочно влюбился, всего лишь раз взглянув на портрет работы Ганса Гольбейна. Это уже потом мы узнаем, что Гольбейн рисовал Анну не с натуры, а по другому портрету, поскольку позировать ей не разрешил брат, князь Вильгельм.

Когда принцесса сходит на берег, я вижу высокую, плотного сложения девушку, бледную, измученную долгим путешествием и плаванием по бурному морю. Она укутана в странные бесформенные одежды, которые изуродовали бы даже самую красивую женщину. Анна почти не говорит по-английски и не знакома с придворными манерами. И все же она кажется мне очень милой.

Как ни устала принцесса и ее сопровождающие, решено без промедления отправляться в Кентербери, а оттуда в Рочестер. Мы и так слишком задержались. Погода сырая, ветреная, но Анна не жалуется, не капризничает, и мне это нравится. Наконец мы в Рочестере, во дворце архиепископа. У Анны невообразимое количество немецких служанок, поэтому нам с Джейн не приходится ей помогать, мы просто находимся рядом. Я вслушиваюсь в немецкую речь, пытаясь понять хотя бы те слова, которые похожи на латынь.

Под уродливой верхней одеждой на принцессе не менее уродливое платье, похожее на сверток грубых тканей, и закрытый чепец, делающий ее лицо одутловатым, похожим на сырое тесто. Кроме того, Анну лихорадит, и это тоже не добавляет ей прелести.

Во дворе для развлечения принцессы затеяли медвежью травлю, все с интересом наблюдают из окон, и никто не замечает, что происходит нечто странное. Какой-то шум в коридорах, дверь распахивается, в покои вваливаются несколько одетых по-простонародному мужчин. Один из них, довольно пожилой, очень грузный, сильно прихрамывая, направляется прямо к Анне, обнимает ее и целует в щеку. Принцесса вырывается, что-то кричит по-немецки. Надвинутая на глаза шляпа падает с головы старика – всеобщий вздох, «Ваше величество…»

Как мы могли забыть о неистребимой любви короля к розыгрышам, маскарадам, неожиданным появлениям! Он всегда любил переодеваться, полагая, что его никто не узнает. Рассказывают, что когда-то он покорил сердце Екатерины Арагонской, изображая пылкого рыцаря, готового пойти за своей дамой на край света. Наверно, и сейчас решил продемонстрировать то же самое – не дожидаться невесту в Лондоне, а выехать ей навстречу. Только он забыл, что ему уже не восемнадцать, а почти пятьдесят.

Анна с ужасом смотрит на короля, а король с не меньшим ужасом смотрит на Анну. Не сказав ни слова, он выходит. Все – кроме самой принцессы и, может быть, ее немецкой свиты – понимают, в чем дело. Невеста разочаровала его. А уж как он разочаровал Анну! Однако это вряд ли кого-то интересует.

Я вспоминаю, как ужаснул меня его вид девять лет назад, но сейчас король выглядит просто чудовищно. Помню, Роджер рассказывал Миртл, что давняя рана, полученная Генрихом во время падения с лошади на турнире, в последние годы постоянно открывается и причиняет страшные мучения. Король очень мало двигается, а иногда даже не может встать с постели. Зато ест все больше и больше, и его платье постоянно приходится перешивать.

Вездесущая Джейн Болейн приносит новости: король уехал в Гринвич, где должна состояться его официальная встреча с Анной Клевской. Он устроил выволочку всем, кто видел принцессу, но не сообщил ему, что она настоящая уродина, обозвал невесту фламандской кобылой и грозился повесить Гольбейна. Кажется, Генрих будет искать какой-нибудь повод, чтобы отказаться от свадьбы.

И все же король женится на Анне. Наверняка изворотливый Кромвель, на чьей совести этот брак, убедил Генриха, что отказ повлечет за собой политические осложнения. После официальной встречи, во время которой король и его приближенные делали вид, что ничего не произошло и все идет как предполагалось, происходит венчание, а затем рыцарский турнир и пышные празднества.

Я чувствую некое сродство с новой королевой – ведь мы обе чужие при этом дворе, и нам обеим предстоит привыкать к новой жизни…

[1] Акт о Супрематии (англ. Acts of Supremacy) – парламентский акт (1534), закрепивший разрыв англиканской церкви с католической в ходе Реформации и передавший монарху верховные церковные полномочия

[2] Register of Rich Widows and Orphaned Heiresses (англ.) – реестр богатых вдов и наследниц-сирот

[3] «in her own right» (англ.) – титул, который женщина получила самостоятельно, а не как жена пэра

22. Видение

1540 год

Со дня свадьбы прошло более месяца. Королева теперь одевается по последней моде, усердно изучает английский язык и придворный этикет. Она расцвела и кажется мне еще более милой. Конечно, красавицей ее никто не назовет, но и сказать, что она уродлива, язык не повернется. Анна очень спокойная, улыбчивая, доброжелательная, она умна и держится с большим достоинством.