Кольцо Анахиты

Спустя несколько дней тело Джона привозят в Эллерби. Я даже не могу с ним попрощаться, потому что лежу без сознания в лихорадке. Никто не сомневается в моей скорой смерти, но через три недели я начинаю медленно поправляться. Мне никак не поверить в то, что Джона больше нет. Каждое утро я просыпаюсь с надеждой, что он вот-вот приедет, и совсем уже скоро мы с ним поженимся. Но потом вспоминаю – и горько жалею о том, что не умерла. Возможно, мы были бы уже вместе – там, по ту сторону земной жизни.

Лорд Эллерби сдержанно предлагает мне остаться в его доме до тех пор, пока я окончательно не поправлюсь. Отец не дает о себе знать – он словно забыл о моем существовании. Неожиданно приезжает Роджер.

– К вам виконт Флиткорт, миледи, – объявляет растерянная Элис.

Миледи? Виконт Флиткорт? Я не могу ничего понять, пока брат не входит в гостиную.

Я не видела его с похорон бабушки. Ему всего двадцать два, но он выглядит немолодым, обрюзгшим, еще больше похожим на отца. На нем новая одежда – дорогая, яркая, безвкусно расшитая, на груди тяжелая цепь. Он рассказывает, что отец получил титул графа Скайворта, земли в Линкольншире и большое количество монастырского имущества. Сейчас он занят постройкой замка на месте, где стоял дом прежних владельцев титула.

– А что будет со мной? – спрашиваю я.

– С тобой? – насмешливо переспрашивает Роджер. – Лично я выгнал бы тебя на улицу, но кто же мне позволит. Поэтому, как только поправишься, переедешь в дом моей невесты, леди Миртл Уолден. Будешь жить с ней, пока строится замок. Там для тебя найдется комната. Если, конечно, еще какой-нибудь дурак не захочет на тебе жениться. Хотя я сомневаюсь – после того как уже второй твой жених умер перед самой свадьбой.

– А мне жаль ту дурочку, которая согласилась выйти за тебя, – отвечаю я. – Хотя, может, вы из одного теста.

Пощечина обжигает мою щеку.

– Запомни! – шипит Роджер, брызги слюны летят мне в лицо, – теперь у тебя больше нет защитников. Твоя единственная ценность в том, что ты можешь сохранить титул, если вдруг у меня не будет сыновей. Король дал вечное разрешение на его передачу по женской линии. Но я надеюсь, это не понадобится.

Он встает и идет к двери, но вдруг возвращается.

– Совсем забыл, – он достает что-то из кармана и кидает на стол передо мной. По гладкой поверхности катится тяжелое кольцо с большим сине-лиловым камнем, на поверхности которого лучится белая звезда. – Отец просил передать тебе. Подарок к несостоявшейся свадьбе.

Я рассматриваю кольцо. В нем есть что-то необыкновенно притягательное и вместе с тем отталкивающее, грубое. Это старинная работа, оно наверняка сделано несколько столетий назад. Почему отец отдал его мне?

– Он получил его от короля вместе с графской грамотой и короной пэра, – отвечает Роджер на мой незаданный вопрос. – Кажется, оно принадлежало предыдущим Скайвортам. Но ему не понравилось. Сказал, что оно женское. Мне тоже. Поэтому – забирай.

– Почему ты не отдал его своей невесте? – спрашиваю я, надевая кольцо на палец.

– Потому что ей тоже не понравилось, – презрительно отвечает Роджер.

1539 год

Я давно уже совершеннолетняя, но распоряжаться собой и своим имуществом мне не дозволяется. Будь я вдовой или сиротой, меня бы внесли в особый список[2] персон, которые обязаны появляться при дворе и могут выйти замуж лишь с одобрения короля. К тому же я могла бы заплатить за право не выходить замуж вообще – хотя, говорят, это очень дорого стоит. Но у меня есть отец, который имеет власть и над моими доходами, и над моей судьбой.

Замок Скайхилл все еще не достроен, и я по-прежнему живу в доме брата и его жены леди Миртл. Дом этот – часть ее приданого. Она – как раз та самая богатая сирота из списка, причем баронесса по своему праву[3]. При этом чудовищно глупа и необразованна, едва умеет читать и писать. Зато отличная рукодельница. Миртл недавно исполнилось девятнадцать, она довольно милая и незлая. А точнее – никакая. Целыми днями молча сидит в уголке и вышивает. За все то время, которое я живу в ее доме, мы не перекинулись и десятком слов – если, конечно, не считать обычный набор учтивостей.

Они с Роджером женаты уже скоро три года, ровно через девять месяцев после свадьбы Миртл родила сына Эдварда, хилого и болезненного, с непомерно большой головой и кривыми тоненькими ножками, на которые он до сих пор даже не пытается встать. Нет никакой уверенности, что он проживет долго. Роды были тяжелыми, и повитуха, принимавшая ребенка, сказала, что вряд ли Миртл сможет забеременеть еще раз. С тех пор прошло больше двух лет, а женское у нее так и не возобновилось. Наверно, Роджер надеется, что Миртл умрет и он сможет жениться снова, но, за исключением, дамских недугов, она просто неприлично здорова.