Кольцо огня

– Но город уже тогда превратился в руины, – отвечаю я. – Сегодня от него явно мало что сохранилось. К тому же он может находиться где угодно. Александр продвинулся очень далеко. Нужна карта его военных походов. Кроме того, следует исключить годы после смерти Каллисфена, – вслух рассуждаю я. – Остается период с 336 по 327 год до нашей эры. Все еще довольно большой промежуток. Каллисфен мог бы выражаться как-нибудь поточнее.

– Тогда Аристотель никогда бы не получил письмо. Племянник хотел сообщить, что кольцо найдено, а не где оно найдено. Знать об этом было бы чересчур опасно, – поясняет Платон. Тут он, скорее всего, прав.

– Как к тебе попало письмо? На тот момент ты уже давно считался мертвым. Ты навещал Аристотеля?

Платон окидывает присутствующих осторожным взглядом. В комнате стало довольно много народу.

– Нет, не навещал. Геката отправила его мне с гонцом после смерти Аристотеля.

– Сама она не отважилась тебя отыскать? – с настороженным видом задает вопрос Гор.

– Вы установили за ней слежку. Встреться мы с Гекатой, и вы бы меня убили. Она нашла другой способ, пусть я того и не заслуживал. Я втянул ее в неприятности, но она не держала на меня зла и запросто вас перехитрила. – В его голосе слышится гордость и тоска. – Она гораздо умнее вас, других богов.

– Да это не особенно-то и сложно, – бормочу я, уткнувшись взглядом в папирус.

Азраэль негромко покашливает, явно в попытке скрыть смешок. Но как по мне, может не утруждать себя подобными выражениями солидарности.

– Тут ты права, – безмерно меня удивляя, ухмыляется Гор. – Хоть и освоили пару дурацких трюков вроде затмений, чтения мыслей и перемещения из одного места в другое… но что нам это дало? Мы раскисли.

– Вы только послушайте, – встревает Сет, – малыш вступает в фазу самокритики. И что же ты предпримешь?

– Наконец-таки заткну тебе рот.

– Насилие – не способ решения проблемы, – терпеливо произносит Кимми, и звучит так, словно она повторяет это уже не в первый раз.

– Такое может сказать только женщина, – с наигранным отчаянием возражает Гор. – Насилие – это всегда способ решения проблемы, если имеешь дело с идиотами и невеждами.

– То есть с мужчинами, – замечаю я, ни на кого конкретно не глядя. Почему нельзя искать Кольцо огня вместе с Саидой или с Энолой? Я бы смирилась даже с пери.

– Женщины ничего в этом не понимают, – продолжает настаивать Гор. – Вы не представляете, какое освобождение испытываешь после выплеска эмоций. Вам вечно подавай полную гармонию.

– Именно по этой причине я читаю тебе «Второй пол» Симоны де Бовуар, – похлопывает его по руке Кимберли. – Тебе нужно заполнить пробелы в знаниях о феминизме, которые ты только что продемонстрировал.

Ошарашенно смотрю на кузину. Очевидно, я ее недооценивала. За такие вот тупые шуточки мне жутко хотелось огреть Гора сковородкой, она же определенно выбрала стратегию пацифизма.

– Вам всем не помешало бы послушать. Весьма занятная книга, – с болью в голосе произносит Гор, и я прикусываю язык. Настроение резко ползет вверх.

Ей не требуется моя помощь. Кимми гораздо лучше контролирует бога, чем я – ангела.

– Я уже феминист, – объявляет Данте. – Можем вернуться к нашей проблеме?

– Почему он думает, что лучше понимает женщин, чем мы? – игнорируя его просьбу, Гор требовательно смотрит на нас.

Азраэль трет шею, а Платон внимательно изучает свои ногти.

Данте спокойно пожимает плечами.

– Потому что я их слушаю и не хочу каждую затащить в постель.

– Исрафилу бы это не понравилось. И я тоже не хочу затащить Кимми в постель, – заявляет Гор так, будто это особое достижение.

– Что-то новенькое, – шепчет Сет.

Во время их пикировки кузина прячет лицо за чашкой и не издает больше ни звука.

– Я просто не могу поверить, что Каллисфен написал это письмо и не оставил ни одной зацепки Аристотелю… в этом просто нет смысла. Он знал, что умрет. В этом случае людям обычно есть что поведать остальным, кроме приключенческих историй.

– Что при обычных обстоятельствах написал бы смертный в своем прощальном письме? – Сет по-прежнему стоит позади, и я поднимаю на него глаза.

Много дней подряд я задаюсь вопросом, почему Малакай не оставил мне прощальное письмо. Неужели считал, что у него еще есть время? Или не желал объяснять, почему принял такое решение, предварительно не поговорив обо всем со мной? Он возложил это на Азраэля, зная, как сильно я разозлюсь на ангела.

– Человек попрощался бы и, вероятно, написал то, что не успел сказать. Это не прощальное письмо.

Я ловлю взгляд Азраэля. Он скользит по коже, словно успокаивая меня и лаская, и я чувствую то, чего вовсе не хочу чувствовать. Я еще не готова принять дилемму, заложником которой он оказался.

– Совершенно верно, – соглашается Сет. – Это письмо, скорее, сообщение. И, как в случае с ремнем, настоящая информация должна быть спрятана где-то внутри.

С ним никто не спорит.

– Вам и вправду неизвестно, где тот город? – спрашивает Кимми.

Единственный ответ бессмертных – сдержанное покачивание головами.