Колыбель

Вася Конешно с вечера не выключил радио. Без пяти шесть в динамике затрещало, затем пошли чистые звуки позывных республиканского радио. Они и разбудили Васю. Маленький, круглоголовый, он сбросил короткопалые с незагорелыми ступнями ноги на пол, схватил себя за жесткие щеки. И первое, что решил, — не бриться. Еще звучал гимн, а Вася Конешно уже ходил на цыпочках по хате. На нем были полотняные брюки, тенниска. У порога валялись босоножки с отполированным нутром, поскольку Вася никогда летом носков не надевал. За выцветшими шторками, отделявшими его комнату от материной, заскрипели пружины койки.

— Чиво, сынок, шукаешь? — спросила Матрена.

— Да ножика найти не могу. Куда и подевался?

— В калидори он, на окошке. Ты как в тот раз положил его тамочки, так я и не прибирала.

— Тю, занудство, — выругался Вася, — склероз, што ли?

— Ты бы, сынок, поел.

— В такую рань горло драть тока, а не есть.

— Так молочка хоть...

— Ладно, не твоя забота! — буркнул Вася, пряча нашедшийся нож в карман, укладывая в сетчатый мешок провизию.

Передавали последние известия. Диктор сообщил об очередном запуске «Союза».

— Все лётают, лётают, — кряхтя, пробормотала Матрена. — А какая польза?

— Научный прогресс, мать... Тоже надо, а как же!

— Прогрез, прогрез, ничего в нем не понимаю... Уверх летают, униз роють. Говорят, эта ваша атомка потом как ирванеть... Вот весь прогрез.

— Што ты понимаешь, действительно? Пенсия у тебя есть? Есть! Краны-смесители тебе поставили? Поставили! Подумай себе, когда бы ты воду в хату провела и такие краны поставила без атомки? Да разве только вода?

— Кранты? Без них жизнь прожила, без них и обошлась бы... Просто другие ставили, и я тоже захотела.

Ночью снова лил дождь. Море, спокойное, зеленело, как луг. Лежало оно сразу же за повалившимся редким и низким плетеньком. Вася досадчиво ругнулся: до сих пор не поправил огорожи. Калитки не открывал, перешагнул через плетенек и пошел вдоль воды к Змеиной бухте.

Никита Вороной не уговаривался со Степаном насчет рыбалки. Да и сам не собирался. Проснулся рано. Побрился. Изжарил яичницу и позавтракал. Глянул в окно. Мимо общежития идут мужики с веслами. У многих в поселке лодки. «На бычка пошли», — подумал Никита и заскучал.

В дверь постучали. Открыл — на пороге Степан.

— Вчера накопал в лимане червя. Пошли на кефаль.

— Так рано еще за кефалью.

— Чего рано? Я вчера у Валика Иванова был, угощал ухой. — Степан зажмурился, щелкнул языком.

— А потом твой Валик нас и штрафанет.

— Я у него спрашивался. Говорит, не больше пяти кило на брата можно удочкой. Сезон открыт!

— Ну, тогда пошли, — согласился Никита.

Вороной всегда маялся по выходным, когда Марина уезжала в командировку, потому обрадованно откликнулся на предложение.

Через полчаса они уже покачивались на траверзе Змеиного мыса. Клева не было. Когда с берега, заворачиваясь в серебристые кольчуги, побежали короткие острые волны, Степан решительно стал сматывать спиннинг.

— Давай посидим еще с часик, — предложил Никита. — Ну что на берегу делать? Выходной же!

В заливе, словно белые бабочки, полетели по ветру серфингисты.

— Дела не будет, ерунда, а не рыбалка, — расстроенно сказал Степан. Сбросив брюки, прыгнул за борт и поплыл подальше от лодки:

— Вода — кла-а-асс!

Никита тоже стал сматывать удочки. Из-за третьего скалистого выступа выскочила, ровно стуча движком, моторка рыбинспектора.

— Бог в помощь, — пристально глядя из-под длинного вельветового козырька кепки, бросил Валентин.

Никита взялся за весла.

— Что улов? — поинтересовался рыбинспектор.

— Солнце светился в окне, рыбка плавает по дне, — ответил Никита.

— Идите в Змеиную. Там рядом сброс из канала, — посоветовал Валентин.

— Ну и что как сброс? — буркнул Никита.

— Степа объяснит, если еще не забыл законов моря! — крикнул Валентин и, запустив движок, помчался по своим делам.

— Чего это он про Змеиную?

— Так планктона там больше. Вместе с канальской водой всякие организмы микроскопические, полезные для планктона, в море попадают...

— Ну и что?

— Значит, там и малек жирует. Значит, может и кефаль попасться. Уж бычок наверняка там есть.

— Терпеть не могу змей. Просто воротит и мандраж бьет, когда вижу этих толстых бычколовов.

— Да брось, ерунда! Мальчишки руками берут, ужаков этих... Поехали. Валька советует, значит, знает.

Едва в бухту вошли, еще заякориться не успели, как слева по борту услыхали шумный всплеск. Никита вздрогнул, оглянулся.

— Ерунда! Думал, что гигантский ужик шумнул? — рассмеялся Степан.

— ИдитыСтепазнашькуда, — без пауз, единым духом выпалил Никита и облегченно вздохнул. — Никогда я к морю, видать, не привыкну. Вроде и родился неподалеку от него, а вот ничего во мне морского и не прижилось.

— Это какой-то чудик вон с того камня сиганул. Каких только любителей теперь тут нет, — продолжал Степан. — Купаться в бухте, где ужаков кишмя!

Стали разматывать спиннинги.

— Эге, ерунда какая, — снова подал голос Степан. — Это же наш Вася Конешно резвится.

Вася между тем уже вылезал на камень, толкая перед собой что-то плоское, напоминающее блюдо.

— Глянь, Никита, кажись, камбалу поднял.