Колыбель

Вася этот возглас расслышал и откликнулся:

— Правьте сюда, любители, у меня и на вас хватит.

— Поехали, что ли? — дернулся Степан,

— Так мы с тобой ничего не поймаем, если будем мотаться с места на место.

— Ерунда, если клюет, так будет клевать.

Подошли к просторному довольно высокому камню, круто обрывающемуся в воду.

— Приветствую бригадира и подпаска, — отжимая реденькие волосья на затылке, сказал Вася.

— Ты чего тут? — деловито поинтересовался Никита.

— Глядите, — Вася прыгнул с обрывистой стороны камня, нырнул куда-то в тень его и поднял на поверхность сетчатый мешок, в котором теснились с десяток мощных калканов.

— О-о-о! — вырвалось у Степана. — Как тебе удалось? Снастей не видно. Руками ты их, что ли?

— Спокойно! — отпуская тут же ушедший под воду мешок, Вася взял с камня широколезвый охотничий нож и, посмотрев в прозрачную воду, с мальчишечьим воплем нырнул. Через минуту вытолкнул на поверхность калкана. В спине у рыбины, ближе к голове кровавилась рана.

— Так я их и ловлю...

Степан сплюнул в воду.

— Зачем тебе столько? — спросил Никита.

— Правда, многовато получилось, увлекся! — деловито ухмыляясь, ответил Вася.

— Варвар ты, Вася! — сказал Степан.

Вася поглядел на него, затем перевел взгляд на бригадира. Не увидев сочувствия, смутился.

— Поделим на троих, — предложил.

— Валик сказал, не более пяти кило, — Степан посмотрел на Никиту.

— Тут есть экземпляры каждый по пять кило, — хмуро ответил на взгляд Степана Никита.

Вася, уловив перемену, пришел в себя, засуетился.

— Я не жадоба, поделимся. И впрямь много получилось. Мне и не дотащить за раз. Хотел на лодке пойти, да передумал почему-то? А вы как раз с лодкой.

— Тут неподалеку Валик катается!

— А ну его! Чихал я на этого чокнутого, — и вовсе осмелел Вася.

Слово «чокнутый» окончательно отрезвило Степана. Он вспомнил, как Вася насмехался над ним, когда он рассказывал о своем сидении на экскаваторе из-за снарядов; как, прослышав о том, что его ужака спас, покрутил у виска пальцем, посоветовал обратиться к невропатологу. А потом всем пересказывал историю Степана и, хохоча, называл его чокнутым.

— Все у тебя чокнутые, один ты нормальный! — взорвался Степан. — Смотри, как бы...

— Ты это, ты мне угрожаешь?! — окрысился Вася.

— Давай свой чувал! — заорал Степан. — Сейчас поедем к Валику!

— Кто ты такой! — набычился Вася и схватился за нож.

— Кто я? Кто я? — понесло Степана.

— Рыбинспектор выискался еще один. Подпасок ты бригадирский. Подлиза к начальству. На рыбалочку возишь... Чихал я на вас!

— Ах ты, браконьер! — взвился Степан. — Давай мешок! — Он спрыгнул в воду и стал вытаскивать затопленный в тени камня сетчатый мешок.

— Брось мешок! — заорал Вася. — Не лапай, не твое!

Он тоже очутился в воде и давай вырывать свою добычу.

Перевес был на стороне Степана, потому что Вася боролся одной рукой. В другой у него был нож.

В момент, когда Никите показалось, что Вася ударит Степана ножом, он тоже выскочил из лодки и схватил Васю за запястье. Вася заорал благим матом, выронил нож.

— Грабители, ворье! — кричал он, карабкаясь на камень. Ноги скользили. С мокрых трусов стекала вода; цветастые, просторные, они облепили тощий зад Васи, делая его маленькую фигуру нелепой и беззащитной.

Мешок снова затонул. Степан и Никита, устало дыша, держались за лодку, не глядя друг на друга.

— Ворье, губители-грабители! — плакал Вася. Он плакал, как наказанный несправедливо малец. И это окончательно сбило Никиту и Степана с толку.

— Да гори он со своими камбалами! — вырвалось у Степана.

— Их тут видимо-невидимо. Они обожают в мутной воде пастись... Тут рядом сброс из канала, малька пропасть, вот они и жируют в бухте, — сквозь слезы объяснял Вася. — Я забылся. Я не хотел столько...

Никита влез в лодку, взялся за весла.

— Постойте, — протянул руку о Вася. — Будьте людями, возьмите половину. Мне все не дотащить.

— Нам не надо, — отводя взгляд от Васи, отрезал Никита.

— Святые, да? Чистенькие? — опять закричал Вася.

Степан тоже полез в лодку. Видя, что они не собираются ему помочь, Вася отчаянно взмахнул рукой и принялся выволакивать мешок на камень...

После рыбалки, расставшись со Степаном, Никита решил наведаться к матери в Мужичью. Жена в командировке. Тошно одному в комнате общежития сидеть. Явился к матушке, а та и рада. «Чего тебе, сынок, с такою жинкою мучиться? Вертайся домой. Найдешь еще и молоденькую. Зачем тебе перестарка-то? Кто не ошибается в твои годы?» — «Мои года такие, что стыдно ошибаться, мать. А пришел я к тебе потому, что скучаю по тебе. А возвращаться насовсем, видно, не придется. Нам с Мариной скоро квартиру дадут». Побыл у матери час от силы. Едва и его выдержал. И что она за человек? Ничего ей такого плохого Марина не сделала, а вот взъелась, и все. Может, смягчится, когда ребенок появится. В городок пошел пешком. И не по дороге, а напрямки, степью, мимо озера, мимо котлована. Увидел технику, остановился. Спустился в котлован, влез на экскаватор. Задумался. Солнце уже село. Сверчки завели старинные свои песни. Слушал, слушал и не заметил, как вздремнул.