Колыбель

Выпалил и пошел прочь. Никита шагнул было следом. Но тут же остановился. Вполголоса выругался. И ему показалось, что вся эта нелепица ему пригрезилась.

Чтобы Вася... Чтобы он... Чушь какая-то. Бред. Да что ему тут понадобилось? Насос, что ли, в огород хотел поставить? Никита долго еще стоял потерянно. Чувствовал, как саднит переносица. Потом двинулся следом за ушедшим Васей.

Перед тем как пойти в общежитие, Никита заглянул в медпункт. Дежурная фельдшерица заклеила ссадину пластырем. Молча. Не впервой у нее такая работа по ночам.

Никита пошел к морю. Из головы никак не шли бредовые выкрики Васи. У Фелюжьего носа опустился на корточки, долго глядел на именослов, высверленный в железе. Потом перевел взгляд на море. Оно было тихим. И вот в самой глубине этой огромной тишины загорелся костер. Так ало и дружно горит только сметанная скирда новой соломы. И горело в море так же недолго. Неужели сейнер? Но тут же Никита понял, что Это ночной мираж. Но мираж, снова затревожило душу, из ничего не бывает... Значит, где-то сгорело... Вороной вспомнил, что на той стороне залива — автострада. Возможно, автомобиль, авария... Нет, отмахнулся Никита от мрачных картин воображения. За автострадой поля. Видно, сгорела скирда... Где-то за горизонтом в небо воткнулся луч мощного прожектора. Казалось, что свет бьет из самой пучины. Вроде из-под воды. Даже немного жутковато стало от этого зрелища. Луч погас. Никита поднялся и пошел восвояси. Завтра предстоял нелегкий день.

Долго стучался в общежитие. Дежурная, узнав Никиту, ворчать не перестала. Поглядывала на его лицо со значением. Наконец не выдержала. В спину уходящему по лестнице на свой этаж бросила:

— Жинка приехала из командировки, ждет с вечера, а его носит где-то...

Дверь, едва Никита звякнул ключами, отворилась.

— Что с тобой, Китушка? — Марина испуганно прикоснулась к наклейке на лице мужа.

— В темноте ударился, наткнулся на сук.

— Обманываешь... — Марина вздохнула, улыбнулась, пытаясь скрыть беспокойство. — Загулял, мой милый... Так мне, старой, и надо...

— Давай-ка позавтракаем, — предложил Никита. — Спать некогда. Скоро на работу.

В МОРЕ

Давно Жменя к сетям не шастал. Руснак знает: давно уж. Евграф ночи напролет глаз не смыкал, стерег момент, когда же сосед на разбой пойдет. Все иначе теперь меж ними. Жменя больше не бахвалится, — неуловим. Достал его Руснак и жестоко наказал. Чуть Жменя жизнью не поплатился. Не может теперь Жменя, черным оком на хату Руснака кося, сказать обидное в адрес рыбинспектора. Отплатить хочет Жменя Руснаку, а как сделать это, не придумал пока. Ничего, что-нибудь придумается, жизнь подскажет. От оконца не отходит Жменя. Знает он Руснака. По одной походке определяет, пойдет ли старый ночью берегом Досхия слушать море. Пойдет — обязательно наслушает каина. Не Жменю — так другого. Вынюхает старый, по следам на песке вызнает: есть в море разбой.

Не рано и не поздно в этот вечер прошел Руснак через двор. Походка не боевая. Слабо как-то руками машет. Видать, совсем не то настроение у старого.

Прежняя сеть поистрепалась. Новую достал Жменя. И цветом подходящую, и ячеею что надо. Рыба да снасть — нелегкая ноша. Самому не справиться.