Колыбель богов

— О моей победе в кулачном поединке не стоит и говорить, — ответил Даро, приязненно улыбаясь. — Дело это обыденное. Просто мне немного повезло. А вот то, как ты сражался с тавросом, достойно великого героя. Позволь поднять этот кубок в твою честь.

Афобий просиял; что ж, редко какой человек останется равнодушен к восхвалениям его достоинств. Тем более, когда лестные слова произносит столь выдающийся кулачный боец. В его устах похвала приобретала уважительный оттенок. Собственно говоря, так оно и было. Даро прекрасно знал, сколько потов нужно пролить, тренируясь сражаться с быком, и каким надо быть отчаянным храбрецом, чтобы исполнять те трюки, на которые отважился микенец. Он полностью оправдывал своё имя — Афобий, значит, Бесстрашный.

Они выпили, и с этого момента их связала крепкая нить мужской дружбы...

Афобий оказался в мегароне не только благодаря своим победам в спортивных состязаниях, хотя он и считался одним из лучших атлетов Микен. Юноша был сыном равакеты, которого звали Леандр. И естественно, Афобий не мог не быть в числе придворных ванаки Сфенела. Если судить по меркам Крита, то он принадлежал к Высшим — ахейской знати, которая вела свой род от пеласгов, первых жителей Пелопоннеса.

По пути в Микены посол просветил Даро и на сей счёт. Прародиной пеласгов, рассказал Видамата, считалась Аркадия, расположенная в центре Пелопоннеса. Именно там появился на свет царь Пеласг. Он был сыном Зевса от Ниобы, простой смертной (хоть и царской дочери). Пеласг же выбрал себе в жёны дочь Океана. Так возник род царей, покоривших весь Пелопоннес. Но спустя какое-то время туда пришли другие племена, и многим пеласгам пришлось переселяться. Некоторые из них даже перебрались на Крит. Но часть пеласгов осталась, и со временем они превратились в ахейскую знать.

— Как я понял, в Микенах вы задержитесь надолго... — сказал Афобий.

— Похоже, что так, — сделав унылый вид, ответил Даро. — Пока ваши вожди посовещаются и примут решение, пройдёт много времени. Поэтому, боюсь, мы не успеем выйти в море до начала зимних штормов, и нам придётся ждать более благоприятных погодных условий.

— Это же здорово! — просиял юный микенец.

— Почему? — удивился Даро.

— А потому, что ты будешь гостем в моём доме! — выпалил Афобий. — Более радостное событие мне трудно представить. Пока ты будешь находиться в Микенах, я составлю тебе компанию. Приглашаю тебя завтра на пир!

— Ну, я не знаю... — замялся несколько растерянный Даро, но потом всё же нашёлся что ответить: — Неизвестно, как на это посмотрит посол, мой начальник, уважаемый Видамата. Он у нас строгий.

— Я попрошу отца, чтобы он походатайствовал за тебя перед Видаматой! Не думаю, что посол миноса откажет равакете Микен. — В голосе Афобия проскользнули горделивые нотки.

— Не нужно, — поторопился с ответом Даро. — Надеюсь, я сам всё улажу.

В этот момент юный эпакридиарх сообразил, что сын самого равакеты будет для него превосходной занавесью, за которой он спрячет все свои замыслы, — как минос прячет лицо за ширмой. Сообразил — и обрадовался. Всё получается как нельзя лучше! Теперь в сопровождении Афобия он сможет беспрепятственно осматривать Микены, заглядывая в любые, самые потаённые, уголки крепости...

Обед у Афобия превзошёл все ожидания Даро. Он оделся в свой богатый наряд в соответствии с посольским саном — и пожалел. Даро думал, что ему предстоит чопорное действо, на котором будет присутствовать сам хозяин дома — равакета, но он сильно ошибался. Даро встретила весёлая компания юношей, друзей Афобия. Из одежды на них присутствовали только хитоны. Мать микенца, которую звали Ниобея, зашла в пиршественный зал только для того, чтобы познакомиться с Даро, а затем удалилась, уступив место юным и разбитным служанкам-рабыням.

Стол в доме равакеты ломился от разнообразной еды; похоже, отец Афобия был очень богат. Тем более удивительным было то, что он послал своего сына в Коносо для участия в таврокатапсии, откуда Афобия могли привезти или покалеченным или мёртвым. Во время священных игр несчастные случаи бывали довольно часто. Не выдержав искушения — любопытство его просто распирало — Даро потихоньку спросил Афобия, который сидел рядом с ним во главе пиршественного стола, зачем он так сильно рисковал.

Тот беззаботно рассмеялся и не без гордости ответил:

— А затем, что теперь я вхож в число приближённых ванаки. Ни один отпрыск богатых семейств не получит право находиться вблизи трона, пока не совершит какой-нибудь геройский поступок. На войне, или на охоте (там тоже иногда требуется мужество), а лучше всего стать атлетом и показать свою удаль в сражении с быком.

— Но я не видел на приёме у повелителя Микен твоих товарищей, с которыми ты приезжал на Крит...

— Девушки стали жрицами Геры. Это огромная честь! А парни получили высокие должности в войске и в данный момент находятся вне Микен. Если человек трус, ему нельзя доверять командовать воинами. Так у нас заведено издревле. Ни богатство, ни знатность не могут служить главным аргументом в назначении на высокую должность.