Колыбель богов

Гекветы из свиты Сфенела стали возничими только по случаю охоты. В Микенах существовал особый клан колесничих, все из знатных ахейских родов, которые обладали многими привилегиями. Колесничие получали из арсеналов ванаки великолепные панцири, стоившие очень дорого, из конюшен им выдавали лучших коней, а из хранилищ — добротные колесницы. И оружие воины на колесницах имели особенное: мощные составные луки, тяжёлые стрелы, длинные мечи и устрашающего вида копья. Колесницы составляли отдельный род войск, а все колесничие были лучниками. Копьё и меч являлись у них вспомогательным оружием.

И на Крите, и в Микенах обладание колесницей было признаком знатности и богатства. Лошади и повозки стоили очень дорого. И покупкой дело не ограничивалось, ведь всё это хозяйство нужно было содержать: нанимать конюхов и возничих, платить лекарям, которые пользовали животных, и мастерам по ремонту колесниц, а также ремесленникам, изготавливавшим и ремонтировавшим упряжь, которая тоже стоила немало, особенно разные украшения для неё из серебра и золота.

Местность для охоты на вепря подыскали ловчие. Они утверждали, что там находится невиданно огромный и свирепый зверь. У кефтиу и ахейцев считалось большой честью носить шлем, изготовленный из клыков вепрей, убитых собственноручно. На худой конец, могло сойти и ожерелье с несколькими клыками. Конечно, некоторые хитрецы покупали такие шлемы у оборотистых торговцев, но стоили они баснословно дорого и их владельцы, обычно записные вруны, потом постоянно опасались, что ложь будет раскрыта и они подвергнутся осмеянию.

Даро уже охотился вместе с дедом на дикого кабана. Он знал, что разъярённый вепрь обладает невероятной силой, и, по рассказам бывалых охотников, дыхание у него такое горячее, что обжигает собак. Поэтому, выходя на охоту, следует вооружиться не только копьями и кинжалами, но и прочными сетями, капканами, а также поножами. Лучшие собаки для охоты на кабана критские, локридские и лаконские, а копьё должно быть с широким и острым наконечником. Именно такое подарил юноше его новый друг Афобий; его колесница держалась рядом с посольской, в которой ехал Даро.

— Отличная погода! — крикнул Афобий, блеснув белозубой улыбкой. — Я принёс жертву богине охоты Артемиде Агротере за себя и за тебя, и теперь нас должна ждать удача!

— Возможно, — с сомнением ответил Даро.

Он вспомнил свою первую охоту на кабана, и сказать, что ему тогда сопутствовала удача, юноша не мог. Кабана убил дед, а он лишь бестолково суетился рядом, за что получил от Акару строгое порицание — раненый вепрь в слепой ярости может растерзать не только охотника, но и всё, что движется.

Наконец колесницы добрались туда, куда нужно, охотники спешились, и ловчие пустили великолепного лаконского пса в заросли, где, по мнению ловчих, должно было находиться лежбище вепря. Поджарый пёс явно был породистым, судя по его красноватой масти с чёрными пятнами на туловище. У него были большая голова, чёрные блестящие глаза, длинные уши, гибкая шея и широкая грудь. Лаконские собаки были очень похожи на критских, и Даро не сомневался, что этот пёс обязательно найдёт следы вепря. Остальных собак, в основном локридской породы, больших и мощных, держали на привязи, хотя они тихо скулили и рвались вслед за первым псом.

Дожидаясь, пока пёс не подаст голос, Даро унёсся мыслями очень далеко — на Крит. Как там Атенаис? Чем она занимается? Когда они прощались, Атенаис подвела его к стене в Лабиринте, которую нужно было расписывать, и показала контуры будущей картины, прочерченные тонким угольком. Там были нарисованы две птицы; одна из них сидела на камне и глядела вверх, а вторая летела к ней, распластав сильные крылья.

— Когда я закончу эту фреску, ты вернёшься домой, — с уверенностью молвила Атенаис.

— Сколько я пробуду в Микенах, никто не может знать, — ответил Даро, с нежностью глядя на её взволнованное лицо.

— А я знаю!

— Откуда?

— Мне это открыла во сне сама Тейе Матере!

Даро счёл благоразумным промолчать, хотя у него были большие сомнения, что он вернётся к тому времени, когда Атенаис распишет эту стену Лабиринта...

Лай лаконского пса раздался неожиданно. Задумавшийся Даро даже вздрогнул. Похоже, пёс напал на след вепря. Охотники возбуждённо загомонили, рассыпались цепью и пошли в направлении лая. Вскоре Даро начал замечать признаки присутствия кабана: кое-где на сырой земле виднелись его следы, в глубине зарослей он нашёл несколько сломанных веток, а на одном дереве — следы зубов вепря. Судя по высоте отметин, зверь и впрямь был огромным.

Заросли, куда привёл пёс, были густыми и непролазными. К лаконскому псу присоединились остальные его сородичи и подняли такой гвалт, что хоть уши затыкай. Но Даро знал, что одним собачим лаем вепря трудно поднять, если не сказать — невозможно. Зверь до последнего верит, что его лёжку не найдут, и не торопится покидать её.

— Убери Ивриса! — приказал возбуждённый ванака своему ловчему. — Ставьте сети!