Колыбель твоих оков

Магда во все глаза смотрит на остатки синяков на моем лице, шее и руках, которые я не замазала тональным кремом.

— Конечно, дорогая. Вы ведь знаете, у меня очень хорошая цена, вряд ли вы где-то найдете такую. И этой квартирой, что вы снимаете, уже интересовались, — пани Ракса, как всегда, пускается в рекламирование своей квартиры, преувеличивая ее востребованность.

Я выхожу на улицу с чемоданом вещей, которых должно хватить до возвращения Бетан, хотя на данный момент я сама не знаю, как надолго покидаю свою квартиру. «Бетан, девочка моя, как же я по тебе скучаю, как же мне тяжело без тебя. Помоги мне дождаться тебя и не сойти с ума», — проговариваю я свою мантру про себя.

Эммануэль вальяжно стоит со скрещенными руками. Завидев меня с чемоданом, он расплывается в улыбке и по-джентльменски забирает мои пожитки, чтобы уложить их в машину.

Когда он садится в машину и начинает движение, его грудь вздымается:

— Тебе нужно переехать в лучший район. Здесь в воздухе витает опасность.

«Чувствовать опасность в воздухе — какой странный, но полезный навык», — думаю я.

— Да, я собиралась это сделать, но на какие шиши я буду жить, интересно, а? С учетом того, что даже за это жилье мне теперь нечем платить. Я вообще-то безработная.

Эммануэль поворачивается в мою сторону, на его прекрасном лице застыло удивление.

— Я думаю, после всей нашей истории мы можем смело стереть из памяти тот инцидент с увольнением, — спокойно проговаривает он.

— А я думаю, что после всего, что случилось со мной здесь, я предпочту уехать куда-нибудь подальше.

Видимо, сегодня день моей прямолинейности. От моих слов Эммануэля передергивает, и он таращится на меня со свирепым видом.

— Ну, и куда ты собралась? — от его тона пробегает мороз по коже. Я замечаю, как вздуваются вены на его шее.

— Еще никуда, — парирую я, продолжая свою опасную игру. — Я только из больницы вышла, — развожу руками я и сама удивляюсь, откуда у меня вдруг появилось столько глупой смелости, и зачем я провоцирую того, кто мне явно не по зубам.

Эммануэль резко останавливает автомобиль.

— А как же твоя лучшая подруга? А как же твоя жизнь? Работа? Ты никогда в жизни не найдешь такую лабораторию, как в Гарварде. Если ты останешься, тебя ждет великое будущее. Если же ты уедешь, — спокойно продолжает Эммануэль, — тебя ждет ровным счетом ничего. Неприметная карьера в каком-нибудь захудалом университетишке, и это в лучшем случае. Подумай об этом.

Его глаза напряжено смотрят в мои, и от этого взгляда мое дыхание сбивается.

— Почему вас так волнует моя карьера, Эммануэль? — задаю я очень правильный вопрос для человека, которому в жизни не хватает экстрима. Если он меня не убьет словами, меня прикончит его взгляд.

К моему удивлению, Эммануэль отворачивается от меня, и мой вопрос повисает в воздухе.

— Я и сам не знаю, почему меня это волнует, — наконец произносит он. — Наверное, я чувствую за тебя своего рода ответственность.

Мои ноги предательски слабеют, и я радуюсь, что сейчас сижу.

— Не стоит. Вы мне ничего не должны, — твердо проговариваю я в то время, как мое сердце в грудной клетке выполняет акробатические этюды.

Внезапно оглушительный хохот вырывается из груди Эммануэля.

— Я в курсе, — Эммануэль немного успокаивается, — ты не очень-то любишь, когда о тебе заботятся, не так ли? Или просто не привыкла, — последнее уже больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

— Я привыкла сама о себе заботиться. Так оно и есть.

Эммануэль после непродолжительной остановки возобновляет движение машины.

— Так может, стоит предоставить возможность это делать другим? Ну, так, для разнообразия. Авось, понравится.

— Зачем вам это? — задаю я единственный интересующий меня вопрос.

— Ты умная. Умная, но не догадливая, — Эммануэль поворачивается ко мне, и я вижу в его глазах озорные огоньки. — Давай назовем это безвозмездной заботой. Из любви к искусству, если хочешь.

— Безвозмездной? — я понимаю, что такой человек, как Эммануэль, никогда ничего не дает просто так, по доброте душевной.

— Абсолютно, — Эммануэль улыбается мне своей гипнотической улыбкой, — можешь не волноваться.

И я осознаю, что если он с такой же улыбкой попросит меня спрыгнуть с моста, я вполне задумаюсь о такой возможности.

Пока я раздумываю над нашим коротким обменом любезностями, мы успеваем доехать до дома Эммануэля. Хотя домом это назвать язык не поворачивается. Слева от ворот находится, как я догадываюсь, домик охраны с большим зеркальным тонированным окном, кованные ворота примыкают прямо к нему.

Эммануэль не делает никакого знака охраннику и не нажимает на пульт, кованые ворота словно сами распахиваются перед нами. Моему взору предстает огромный шикарный особняк, и я просто поверить не могу, что кто-то живет в таких условиях. И уж точно он вряд ли был построен на зарплату университетского профессора.

— Вы здесь живете? Один? — я больно закусываю нижнюю губу.