Колыбель твоих оков

— Заказала у одной твоей коллеги-биолога на сайте Редбаббл, там много интересных вещичек, — Бетан радуется как ребенок, когда дарит подарки.

Я открываю конверт, достаю белую приятную наощупь ткань. Что это? Я разворачиваю подарок — это платье-трапеция с рисунком, словно сделанным простым карандашом. Я рассматриваю изображение ее любимого морского конька, который выглядит как рисунок из энциклопедии или учебника морской зоологии. Рисунок довольно натуралистичный, с пояснительными надписями на латыни.

Бетан, хихикая, наблюдает за моей реакцией. В который раз убеждаюсь, что люди обычно дарят то, что хотели бы сами получить в подарок.

— Ну, что скажешь?

— Скажу, что мы, биологи, большие оригиналы.

— Ну, ты-то довольно миниатюрный оригинал, — мы хохочем.

Я наконец возвращаюсь в настоящее время и переодеваюсь. Мне необходимо как можно скорее связаться с Бетан, для этого нужно забрать свой телефон и написать ей, так как с чужого телефона я не позвоню — не помню ее номер наизусть.

Вновь проходя по этажу, чтобы спуститься в гостиную-столовую, я решаю рассмотреть холл, пользуясь тем, что я одна. Я прохожу вдоль стеллажей, разглядывая сувениры, фотографии, книги, медали, сертификаты и всякие другие жизненные достижения, которые принято показывать обществу.

И тут я замечаю что-то действительно интересное: на одной из полок в самом углу стоит фотография молодой, очень красивой женщины с ребенком. У нее светлые волнистые волосы, которые очень напоминают мне мои. Она держит на руках маленького мальчика, который прижимается к ней. Молодая женщина на фотографии лучезарно улыбается мне, и у меня где-то в районе солнечного сплетения разливается тепло. Наверное, здесь и находится наша душа, иначе почему именно в этом месте я чувствую боль в моменты своих потерь и обид. У меня возникает желание взять белую рамку с фотографией в руки, но мне вдруг приходит в голову, что в холле могут быть установлены камеры видеонаблюдения. «Но ведь я не делаю ничего противозаконного», — убеждаю я сама себя и протягиваю руку к фотографии. Я подношу фотографию ближе и с удовольствием разглядываю тонкие черты красивого лица, потом машинально переворачиваю рамку и замечаю на картоне написанные от руки стихи. Текст написан шариковой ручкой с бледно-голубыми чернилами, а поверх них некоторые буквы обведены темно-фиолетовыми чернилами:

The Angel that presided 'oer my birth

Said, «Little creature, form'd of Joy and Mirth,

Go love without the help of any Thing on Earth»19.

Я аккуратно возвращаю фотографию на ее место на полке и как раз к назначенному времени спускаюсь в гостиную-столовую с длинным обеденным столом.

К моему удивлению, стол уже накрыт на двоих, одни приборы разложены с торца стола, а приборы для второго человека — с длинной стороны стола, так, чтобы сидеть лицом к окну. Я радуюсь, что нам с Эммануэлем не нужно будет сидеть напротив друг друга.

Эммануэль выходит из кухни: в его руках два пустых бокала и бутылка красного вина, которая, вероятно, стоит больше, чем аренда моей студии за месяц. Он останавливается и с удивлением разглядывает огромного морского конька на моем платье. Еще бы — в его окружении женщины, скорее всего, так не одеваются. Мои глаза встречаются с его ярко-голубыми глазами, и Эммануэль выдает мою самую любимую из его улыбок, и я смущаюсь, потому что не могу не ответить ему тем же. Он ставит бутылку и бокалы на стол, подходит ко мне, чтобы помочь сесть: отодвигает для меня стул и подвигает его, когда я сажусь. Сам он садится в торце, как будто во главе стола.

— Как ты относишься к грибному ризотто? — интересуется он. И это, вероятно, наименее ожидаемый вопрос, который я была готова от него услышать.

— Это мое любимое блюдо. Вы что, сами готовите? — озвучиваю я свое предположение.

— Сегодня — да. Как я уже говорил, обычно готовит Анна, но я уже несколько дней практически не появляюсь дома, поэтому отпустил ее, — он смотрит мне прямо в глаза, и я замечаю лукавые искорки, которые я так люблю. — Почему тебя это так удивляет?

Его вопрос ставит меня в тупик. Как же я могу ему объяснить, что для меня он и все обыденно-житейское — это две непересекающиеся вселенные?

— Никогда не подумала бы, что вы умеете готовить, — я стараюсь звучать как можно более естественно. — Вы не производите впечатление такого человека, — добавляю я в ответ на его немой вопрос.

— Ну что ж, тогда я рад тебя удивить, — Эммануэль расплывается в улыбке, а я, как всегда, заливаюсь румянцем. — Я надеюсь, ты будешь пить вино? Хотелось бы отпраздновать твое возвращение в мир живых.

По правде говоря, я не уверена, что вино для меня является таким уж хорошим решением, особенно учитывая, что я в чужом доме и совсем не умею пить. А еще я только что вышла из больницы, хотя лекарства я закончила принимать еще вчера. Усилием воли я останавливаю бесконечный поток тревог в моей голове.