Колыбель твоих оков

— Да, с удовольствием. Только полбокала. Я не очень хорошо переношу алкоголь.

— О, я уже заметил, — игриво подмигивает он мне. И от воспоминаний я готова провалиться сквозь землю.

Эммануэль наливает мне и себе по половине бокала вина. Вкусное вино с богатым букетом обволакивает мое горло, и я наконец-то немного расслабляюсь. Я замечаю, что Эммануэль не спускает с меня глаз, и от неожиданности я громко сглатываю.

Напряжение между нами нарушает звонок на телефон Эммануэля, и он выходит из гостиной. Я вздыхаю с облегчением. Пока он отвечает на звонок, я залпом допиваю свой бокал, надеясь, что алкоголь придаст мне хоть немного храбрости.

Пока Эммануэль отсутствует, я решаю рассмотреть гостиную подробнее: у противоположной стены расположен камин, который я при беглом взгляде приняла за низкий стол и трубу над ним, а еще мне почему-то вспомнилась вытяжка в химической лаборатории. Рядом с камином стоят светлые диваны, под ними расстелены два светлых ковра, причем ковры почему-то разного размера и с разным рисунком. Справа и слева от каминной группы есть две неприметные двери, в одну из которых вышел Эммануэль. Также на этой стене висят две большие картины в стиле модерн. Я не очень хорошо разбираюсь в современном искусстве, но не сомневаюсь, что они стоят целое состояние.

Эммануэль возвращается, заходит в кухню, раскладывает еду на тарелки и подходит к столу с двумя порциями ароматного ризотто. От запаха грибов и сыра у меня начинает урчать в животе, и я понимаю, что ужасно голодна. Я набрасываюсь на еду и с завидным аппетитом уплетаю всю порцию за считанные минуты. Эммануэль не произносит ни слова, но и не спускает с меня глаз.

— Ризотто получился очень вкусным, — наконец прерываю я затянувшееся молчание.

— Я заметил, что тебе понравилось, — Эммануэль прикладывает палец к своим губам. — Хороший аппетит способствует скорейшему выздоровлению.

От его слов я чувствую себя еще более неловко.

— Я действительно проголодалась. Извините за то, что так неподобающе накинулась на еду.

— В тебе не может быть ничего неподобающего, моя дорогая.

Медленно, смакуя каждое слово, Эммануэль поднимается со стула и подходит к моему краю стола. Слишком близко ко мне. И всего лишь на одно короткое мгновение мне кажется, что он хочет протянуть руку к моим волосам.

— Время десерта. Я уверен, тебе понравится.

Эммануэль так и не прикасается ко мне. И мое сердце обрывается. Эммануэль забирает мою тарелку и направляется в кухню. От неопределенности моего положения или, может быть, от всей недосказанности мое воспаленное воображение рисует несуществующие картины. Видимо, я постепенно теряю рассудок.

Эммануэль возвращается, в руках у него две маленькие тарелки с кусками шоколадного пирога.

— Это уже не моя работа, — Эммануэль окидывает взглядом шоколадный десерт. — Я передал Анне, что ты какое-то время поживешь у меня. И вчера вечером она занесла этот торт.

В этот момент я чувствую облегчение от того, что хоть одна живая душа знает о моем пребывании в этом огромном доме. Когда я ловлю себя на этой мысли, мне становится не по себе.

Я доедаю это восхитительное шоколадное удовольствие. Анна поистине талантливая кулинарка. Интересно, сколько ей лет, она молодая, красивая? Связывают ли ее и Эммануэля какие-нибудь другие, помимо рабочих, отношения? Боже, что за бред лезет в мою голову? Если честно, я уже жду не дождусь, когда окажусь в моей (на данный момент!) комнате. Ощущение его близости и одновременное осознание того, насколько огромная пропасть лежит между мной и Эммануэлем, смертельно пугает меня.

— Расскажи, о чем ты задумалась, — его голос отвлекает меня от целого роя мыслей, заполнивших мое сознание.

— Думала, насколько вам повезло с Анной, — говорю я почти правду. — Торт действительно восхитительный.

— Это действительно то, о чем ты все это время думаешь? — спрашивает Эммануэль с едва заметной усмешкой.

Это невообразимо, но его совершенно невозможно провести. К тому же у меня возникает такое чувство, что Эммануэль хочет постоянно контролировать мои мысли.

— Эммануэль, это ваша мама на той фотографии, наверху? — меняю я тему разговора с невероятной скоростью. Я быстро учусь.

Лицо Эммануэля застывает маской, и я могу поклясться, что на короткое мгновение в его огненных глазах проскальзывает растерянность. В любом случае, даже если она там и была, то недолго.

— При чем здесь моя мать? — слышу я уже знакомые жесткие нотки в голосе.

Я понимаю, что играю с огнем, но другого шанса у меня может уже не быть.

— Вы на нее очень похожи, — беспечно продолжаю я. — Где ваши родители сейчас?

— Осторожно, моя дорогая. Не задавай вопросы, на которые не готова услышать ответы.

Я будто слышу, как задрожала земля под моими ногами. Я понятия не имею, почему именно, но эта тема действительно задела его за живое. И мне становится по-настоящему жаль, что я вообще коснулась темы его матери.

Внезапный телефонный звонок спасает меня от надвигающегося шторма.

— Что? — рявкает Эммануэль, и я не завидую звонящему. Какое-то время Эммануэль внимательно слушает. — Выезжаю, — наконец отвечает он.