Колыбель твоих оков

— И кто тут у нас такой живет? — проговаривает мужчина таким тоном, что мне хочется надеть паранджу. — Какая хорошенькая, ты погляди, — мужчина смеряет меня холодным лукавым взглядом ярко-голубых глаз, который мне кого-то напоминает.

Как только я перевожу свой взгляд на Эммануэля, то понимаю, кого мне так напомнили глаза незнакомца. Я с любопытством разглядываю мужчину, но замечаю, как изменился в лице Эммануэль. Он чудом справляется с собой, чтобы не разорвать меня на куски — видимо, я появилась совсем не вовремя и прервала какой-то очень важный разговор. Сцепив зубы, Эммануэль сдерживает свои эмоции с видимым усилием и все-таки представляет меня седовласому мужчине:

— Это моя коллега по работе. Она ненадолго остановилась у меня.

Я вижу, как недобрая усмешка обнажает десны седовласого мужчины. Примечательно, что Эммануэль совсем не собирается представлять незнакомца мне. Не теряя времени, мужчина подходит ко мне сам.

— Фредерик Лорэн, к вашим услугам, — представляется он учтиво и протягивает мне свою руку ладонью вверх, и это вынуждает меня положить мою руку на его ладонь. Я замечаю, как у Эммануэля, наблюдающего за нами, двигаются желваки. — Какая радость для отца лицезреть, что у сына появляются друзья, да еще такие симпатичные, — смеется отец Эммануэля в голос, но улыбка совсем не затрагивает его глаз. — Где же ты прятал от меня такое сокровище? — на этот раз он обращается к сыну, и я, воспользовавшись возможностью, отдергиваю руку.

Я замечаю в его произношении легкий французский акцент, который почти уже незаметен, что вполне объяснятся тем, что Лорэн-старший провел большую часть жизни не на родине.

Эммануэль игнорирует вопрос отца. Его последующие слова адресованы только мне:

— Ты можешь идти в кухню. Нам с отцом нужно переговорить наедине, — в его голосе все еще чувствуется неподдельное напряжение. Не волнуйся, Эммануэль, все мы чувствуем себя беспомощными перед нашими родителями, хочу я мысленно приободрить его.

— Какая жалость, что нам так и не удалось пообщаться вдоволь. Я очень надеюсь, что нам еще представится возможность узнать друг друга получше, — доброжелательно произносит Лорэн-старший, обращаясь ко мне и всячески пренебрегая попытками Эммануэля свести нашу встречу на нет. Такое чувство, что в этой семье и отец, и сын в равной степени игнорируют потребности друг друга.

Договорив, Фредерик Лорэн без усилий стирает остатки неискренней улыбки со своих губ.

Пользуясь возможностью, я выскальзываю из цепких лап Лорэна-старшего и как можно скорее оказываюсь в кухне. Отец и сын теперь говорят чуть тише, тем не менее, я, естественно, отчетливо слышу продолжение разговора, невольным свидетелем которого я стала.

— Я тебя еще раз предупреждаю, отец. У нас с тобой уговор. Зачем ты сюда пришел?

— Ты меня предупреждаешь? Мальчишка! Мне достаточно пальцами щелкнуть, и где ты будешь? И куда денутся все твои научные перспективы, все твои женщины? Ты ничего не представляешь из себя без моего покровительства.

— Ты все сказал? А теперь убирайся из моего дома, — голос Эммануэля звучит спокойно, но как я уже знаю не понаслышке, его спокойствие — предвестник самой опасной бури. — И не приходи ко мне больше без предупреждения. Ты же не бессмертный. А, папа?

— Такие, как я и ты, Эммануэль, держатся вместе, а не воюют. Подумай об этом, — я слышу, как приоткрывается входная дверь. — И вот еще: будь осторожен, никогда не знаешь, где человека могут подстерегать опасности, особенно когда это касается миловидных светловолосых девчуль. Ты знаешь, некоторые из них живут не в самых благополучных районах, и их тела рано или поздно находят правоохранительные органы. В опасное время живем, сынок!

И я с ужасом осознаю, что вполне подхожу под описание «девчули» Лорэна-старшего. У Эммануэля что, сейчас ночуют еще какие-то другие «светловолосые девчули»? Это он меня имеет в виду? Тогда откуда отец Эммануэля знает, где я живу? И какое я вообще имею отношение к этим перепалкам между отцом и сыном?

Дверь шумно захлопывается, и я выдыхаю с облегчением, понимая, что на сегодня общество Лорэна-старшего мне больше не грозит.

В это время в гостиной раздается страшный грохот, и звон разбитого стекла заполняет помещение. Я выглядываю в гостиную и вижу, что высокая стеклянная консоль, которая еще пять минут назад стояла у двери, валяется на боку, вокруг нее лежат осколки стекла, а рядом на полу лежит стул. Эммануэль направляет на меня свой бешеный взгляд, и я очень надеюсь, что на этом приступ его ярости закончился, и он больше ничего и никого не собирается ломать.

— Что между вами произошло?

— Я думаю, ты все прекрасно слышала.

Я решаю не признаваться, каким бессмысленным кажется мне все, что они наговорили друг другу, пока выясняли отношения.

— Видимо, у вас с отцом был не самый лучший день, — прощупываю я почву для дальнейшего поддержания этой темы.

Эммануэль подходит ко мне ближе, и я слышу стук своего сердца.

— С чего ты так решила? Сколько я с ним знаком, разговоры у нас проходят всегда по одному и тому же сценарию.