Колыбель твоих оков

— Как это произошло? — не унимаюсь я.

— Ты эту тему не оставишь, я так понимаю? — Эммануэль все еще спокоен, но начинает медленно раскачиваться из стороны в сторону. — Хорошо, — это леденящее душу спокойствие намного хуже, чем любое проявление ярости в его исполнении. — Я нанял надежного человека, и он воткнул самодельный нож в глаз Рустерхольцу. Ты это хотела услышать?

Сказать, что я в шоке — это ничего не сказать. Одно дело догадываться, и совсем другое — услышать жестокую правду, и к этому я совершено не была готова. Эммануэль замечает в моих глазах пронизывающий меня страх, и поспешно добавляет:

— Я предупреждал тебя ради своего же блага не затрагивать эту тему, — он явно недоволен своим признанием, и я, в свою очередь, ошарашена тем, что он мне не врет.

— Вы не боитесь оказаться в тюрьме? Это же заказное убийство.

— Я не боюсь никакой тюрьмы, моя дорогая. В правоохранительных органах работают одни идиоты. А попадаются им на крючок еще большие идиоты. Такие, как я, в тюрьме не сидят.

Его хладнокровие и непоколебимая уверенность в себе одновременно и вызывают ужас, и словно гипнотизируют.

— А что насчет вашего отца?

— А что насчет моего отца? — спрашивает он немного громче, чем нужно.

Я наблюдаю, как его выдержка и самообладание потихоньку дают трещину.

— Эммануэль, имеете ли вы какое-то отношение к смерти вашего отца? — я не узнаю свой тоненький голос.

По правде говоря, как только я произношу вслух эти слова и обратной дороги уже нет, мои догадки звучат как-то совсем нелепо.

Эммануэль застывает на месте.

— Правильно ли я тебя понял? Ты подозреваешь меня в убийстве двух человек. При всем при этом ты пришла сюда одна и, вдобавок, ты еще и бросаешь эти обвинения мне в лицо в моем собственном доме. Ты с ума сошла? У тебя инстинкт самосохранения напрочь отсутствует? — недоумение в его глазах сменяется на другую, непонятную мне эмоцию.

— Я вас не боюсь, — внезапно заявляю я, удивляясь сама своей реакции. — Я хочу знать правду.

— Хочешь знать правду? А ты уверена в том, что она тебе понравится? — неожиданно Эммануэль поворачивается ко мне спиной, подходит к кофейной машине и наливает себе кофе. — Для начала: на основании каких фактов ты решила, что я имею отношение к смерти моего отца?

Я сглатываю. Почему мне кажется, что я добровольно зашла в капкан, и он только что захлопнулся?

— Вы не единожды дали мне понять, что ненавидите своего отца, что он плохой человек, и что вы не желаете ему ничего хорошего. А еще я слышала, как вы угрожали друг другу в то утро, когда он пришел к вам домой.

Эммануэль задумывается, прижав палец к своим губам, и смотрит на меня немного расфокусировано, то ли раздумывая, что делать дальше, то ли что-то вспоминая и сопоставляя. В другой руке он все еще держит чашку с кофе, к которому так и не притронулся.

— Почему ты сразу не позвонила в полицию? Зачем ты сюда пришла? — теперь он внимательно наблюдает за мной.

— Возможно, я ошибаюсь на ваш счет, — робко произношу я. — Я не могла не дать вам шанс рассказать мне все как есть. Я не хочу подставлять невиновного человека, — говорю я полуправду.

— Кто-нибудь еще знает, что ты здесь?

— Нет, я никому не сказала, что собираюсь зайти к вам.

— Да ты издеваешься надо мной! — в полном отчаянии Эммануэль ставит нетронутую кофейную чашку на столешницу и проводит рукой во своим волнистым каштановым волосам. — Ты специально провоцируешь судьбу? Тебе совсем не страшно? А что, если бы я оказался убийцей и захотел избавиться от тебя прямо сейчас за то, что ты вычислила меня?

— Я не верю в то, что вы захотите причинить мне вред. У вас много раз была такая возможность, но вы никогда не использовали свою власть против меня, — нервно возражаю я.

Но насколько хорошо я знаю Эммануэля? Действительно, почему я так уверена, что он не причинит мне вреда?

— Ты решила меня сегодня добить окончательно, да? Хорошо, пусть будет по-твоему. Ты сама приняла это решение.

Эммануэль начинает медленно двигаться в мою сторону. Я делаю шаг назад, но упираюсь в простенок кухни. Мое тело, словно молния, с головы до ног пронзает ужас.

— Я могу… могу ли я уйти? — выговариваю я не с первого раза.

Эммануэль приближается ко мне слишком близко, и я задерживаю дыхание. Его глаза неотрывно смотрят в мои. Неужели я совершила самую большую ошибку в жизни и доверилась не тому человеку? Я пытаюсь оценить свои возможности убежать, но не успеваю даже оглянуться по сторонам.

— Не сегодня, — говорит он спокойно. — Ты только не бойся. Все будет хорошо.

Он все еще напряженно вглядывается в мои глаза, не разрывая зрительный контакт. Я сжимаюсь в комок и не успеваю даже закричать. Неожиданно что-то острое больно впивается в мое бедро, и я чувствую, как земля уходит из-под моих ног. Это конец, думаю я про себя. Крепкие руки Эммануэля не дают мне упасть и осторожно поднимают меня, прижимая к своему телу.