Колыбельная белых пираний

– Но затем я внезапно подумала: «Ну как бы я его вытащила? У меня порой не хватает сил донести сумки с продуктами до дома. Я не смогла бы его дотянуть, не смогла бы…» А значит, все не так. Вот я стою на платформе – жду электричку к тете Ире, пью мятный чай из автомата. Вдруг замечаю в нескольких метрах молодого человека, подошедшего к опасному краю. Кто-то случайно задевает его плечом, и он падает на рельсы. А поезд уже приближается. Я бросаю пластиковый стаканчик, чай растекается по платформе сладким желтовато-химическим пятном. У меня получается все понять и откликнуться в ту же секунду, пока остальные растерянно замирают на своих местах. Хотя нет, кто-то все же пытается помочь, вот, например, та высокая девушка с русыми волосами, она протягивает юноше руку – тонкую, гладкую, бледно-розовую, но что толку от этого протягивания руки, ведь он уже не сможет за нее ухватиться. Он потерял сознание, возможно, ударился головой, и теперь он неподвижно лежит на рельсах, а поезд все приближается, хоть и замедляя движение, но за секунду ему не остановиться. И я понимаю, что единственная возможность спасения – это броситься на рельсы самой, и я бросаюсь. Я прыгаю с платформы, словно с отвесной скалы, изо всех сил толкаю застывшее, но живое тело в сторону, и тело оказывается за пределами опасности, за пределами траектории летящей смерти. Я успеваю увидеть, как спасенный юноша медленно открывает глаза и поворачивает ко мне голову с алой струящейся полосой на лбу, успеваю ему улыбнуться до того, как меня саму накрывает страшная грохочущая темнота.

– Что ж, похвальная самоотверженность. Только вот я не пойму, почему…

– Но потом я вдруг поняла, что падение было отнюдь не случайным, – перебила Лора. – Этого юношу не задевали плечом, и он не поскальзывался. Он прыгнул сам. И я подумала, что все нужно было предотвратить раньше, еще раньше. И вот я иду по вокзалу и вижу юношу, быстрым шагом пересекающего зал. Я чувствую, что он задумал что-то страшное, что он хочет решить все резко и окончательно. Я преграждаю ему путь мягким движением руки. «Зачем? Куда ты спешишь?» – спрашиваю я. Он останавливается, смотрит на меня с удивлением. У него светло-серые глаза и большое родимое пятно на виске. И да, он очень похож на Даньку. «Спешу на поезд, собираюсь уехать, – отвечает он мне. – А вам какое дело?» Я придерживаю его за локоть: «Не надо никуда уезжать, оставайся здесь. Ведь здесь тоже можно найти то, что ты ищешь». Он смотрит куда-то в пустоту задумчивым взглядом. «Видимо, нельзя, раз я решил уехать». «Ты плохо искал, поверь мне. Тебе рано уезжать, слишком рано. Когда придет время, поезд сам за тобой приедет. А пока не переставай искать». Он как будто сомневается в моих словах, но вот уже из его серо-голубых глаз выныривает слеза, он плачет, и я тоже плачу у себя в кровати, повернувшись на бок и зарывшись лицом в подушку. Потому что в конечном итоге он поворачивается и уходит прочь – в сторону города, а не платформ. Он спасен.

– Но ведь это все было в вашей голове. Какой от этого толк?

Лора посмотрела куда-то в сторону окна. И сквозь мелодию колыбельной Вера как будто услышала, как отчаянно сопротивляется этой мелодии Лорино сердце. Не хочет срываться в никуда, хочет оставаться в полете, хлопает упрямыми, но бессильными крыльями.